Жан Жене, «Мастерская Альберто Джакометти»

Он. – Нужно рисовать
в точности то, что видишь.
Я соглашаюсь.
Затем, немного помолчав, добавляет:
Он. – И при этом
надо нарисовать картину.
Жан
Жене – проклятый драматург, воспевший убийц, воров и шлюх, написавший о себе «я
решил отрицать мир, который отрицал меня», сидевший в тюрьме за кражу книг,
автор «Богоматери цветов», экранизированного Фассбиндером «Кереля из Бреста», «Служанок»
и еще нескольких десятков литературных произведений, не похожих ни на что
другое, написанное в ХХ веке, удивительным образом проживший довольно долгую
жизнь и умерший от рака горла в возрасте 76 лет и завещавший права на издание
своих произведений своему бывшему любовнику, который не умел ни читать, ни
писать.
Альберто
Джакометти – скульптор, график, живописец, сын великого художника Джованни
Джакометти, друживший с Бретоном, Пикассо, Миро, Сартром и Беккетом, поклонник
кубизма и африканского искусства, близкий к сюрреализму эротоман и любитель
проституток, экзистенциалист, придумавший собственный, ни на что не похожий
стиль, автор самой дорогой скульптуры в мире и художник, чье лицо изображено на
купюре в сто швейцарских франков.
У
Джакометти взъерошенные волосы и немного испуганный, вернее, удивленный взгляд.
«Как вы красивы», – говорит он. Потом повторяет: «Как вы красивы». А затем добавляет:
«Как и все, впрочем…»
В
1954 году их познакомил Сартр.
Однажды обедая с
Сартром, я повторил фразу, которую сказал о скульптурах: “Выиграла бронза”.
“Наверное, это
доставило ему удовольствие, – говорит Сартр. – Его мечта – полностью скрыться
за своим произведением. Было бы еще лучше, если бронза проявилась сама собой”.
Жане
приходил к Джакометти три года – приходил и смотрел, как тот вылепливает свои
фигуры одиночества. Книга, которая получилась в результате, – не дневник
посещений, не запись разговоров, не наблюдения за наблюдающим. Это (как очень
точно писал Александр Марков) – сборник загадок, задач, вопросов без ответов. Певец
экзистенциального одиночества Жане, находясь в одном помещении с другим певцом экзистенциального
одиночества, наблюдая за его работой, наблюдает и за его мыслями, сменой
настроения и – за меняющейся реальностью. Настоящие художники умеют менять
реальность, и неважно, работаю они с бронзой или со словами.
Так как я удивлен,
что среди бронзовых скульптур Джакометти собака – единственное животное, то я
спросил его об этом.
Он. – Это я.
Однажды я видел себя на улице вот таким. Я был собакой.
Собака, избранная
символом отверженности и одиночества, нарисована гармоничным росчерком. Дуга
хребта созвучна изогнутой линии лапы – этот росчерк является высшим
восхвалением одиночества.
Жане
упивается наблюдением за мастером. «Красоту улице придает одиночество, тайное
пространство, в котором находят пристанище люди и вещи…» – пишет он.
Они
очень разные, эти два человека, но оба они – про одно.
Он. – Когда я
гуляю по улице и вижу одетую потаскушку, я виду потаскушку. Когда она в моей
комнате совершенно раздета, я вижу богиню.
Я. – Для меня
голая женщина – это голая женщина. Это меня не впечатляет. Я совсем не способен
видеть в ней богиню. Но ваши скульптуры я вижу так, как вы видите ваших
потаскушек.
Он. – Вы считаете,
мне удается показать их такими, какими я их вижу?
Жане
пишет, что Джакометти видит не глазами, а руками, пальцами – пальцы вылепливают
фигуры мужчин и женщин, их лица, лицо самого Жане. Жане водит своими пальцами
по этим фигурам, по следам пальцев Джакометти, пытаясь увидеть мир глазами
художника. И остановить время.
(Сентябрь 57-го.)
Три года назад я нашел под столом, когда наклонялся, чтобы поднять окурок,
самую красивую скульптуру Джакометти. Спрятанная им, вся в пыли, она могла быть
испорчена неловкой ногой посетителя.
Он. – Если она
действительно сильна, то ее увидят, даже если я ее спрячу.
Их познакомил Сартр. Это
многое объясняет.