Любить кого-то живого

"Лили и осьминог", Стивен Роули

Я вообще-то активно не люблю книжки, где страдают собачки. Но Стивен Роули мою нелюбовь перехитрил.

В общем, жил-был сорокадвухлетний Тед, и жила-была у него старенькая такса Лили. Тед только что расстался с бойфрендом, с которым они шесть лет были вместе, и вообще у него все не очень. Лили теперь для него — самое близкое существо. С ней можно смотреть телик, сплетничать и гулять, и она безусловно любит Теда. Лили никогда не причинит ему боль — в отличие вот от того парня, или от матери Теда — которой он боится сказать «я тебя люблю», потому что не хочет услышать ответ.

У таксы в этой небольшой обаятельной книжке есть свой характерный голос, которым она вмешивается в повествование и общается со своим непутевым хозяином. И все бы ничего, но тут Тед обнаруживает на голове у Лили шишку в виде осьминога — это опухоль, которая означает, что собачка скоро умрет. И тут происходит странное. Тед вообще перестает думать о Лили и о ее болезни. Зато он начинает думать об осьминоге. Осьминог занимает все больше и больше места в его воображении, становится потусторонней зловещей сущностью, которая строит козни и котороую необходимо победить. Тед постоянно придумывает, как им с Лили убить осьминога, и во всех своих несчастьях прозревает его вредительское щупальце. Осьминог внезапно обретает голос. Осьминог появляется из самых неожиданных мест. Осьминог причудливо искажает пространство вокруг и в конце концов история превращается в полную фантасмагорию — Тед берет яхту и вместе с Лили плывет в море, где сражается с чудовищным осьминогом один на один.

Как мы понимаем, Тед проигрывает.

Несмотря на то, что все это очень грустно, Роули умудряется всю дорогу оставаться легким и ужасно самоироничным, метко и проницательно описывая происходящее в голове Теда, но каким-то чудом не скатываясь в сентиментальные розовые сопли. Роули этот роман написал, чтобы справиться с собственным горем, так что история автобиографичная. Рукопись отвергли 30 литангентов, пока она не попала в издательство, где все прочли, страшно растрогались и в два дня купили права на книжку за баснословные для дебютанта деньги.

«Лили и осьминог» — это честно предъявленный опыт о себе, о принятии потери, о любви в самой ее уязвимой точке, о том, как и почему мы отстраняемся от самых близких, и о том, как трудно любить кого-то живого.

Как бы дальневосточный Пришвин

Собрание сочинений в 3 т., Николай Байков

Самое известное произведение Байкова "Великий Ван" вышло в Харбине в 1936-м и было потом переведено то ли на 9, то ли на 10 языков. В значительной степени благодаря этой примитивной, но трогательной анималистической сказочке о Маньчжурской тайге Николая Аполлоновича стали считать чуть ли не Пришвиным, но, читая его, следует помнить - как и Пришвин, писатель Байков был скверный. Вероятно, в переводе на японский читается лучше.

Вошедший в первый том "Черный капитан" (полное название приводить не буду, в нем весь роман пересказывается) выходил только в 1943 г. в Тяньцзине, потом в 1959-м - в Брисбене, а это владивостокское издание - пеорвое в самой России. Он, конечно, получше, но также отмечен скверным письмом. В нем Байков отходит от "природоведения" и больше пишет о людях - на самом деле, это вполне энергичный колониальный роман с приключениями, который неплохо бы смотрелся на киноэкране.

Хоть это и не отменяет первого вывода: Байков - никакой стилист, хотя его чтение - своеобразное "постыдное удовольствие". Михаил Щербаков был прав, когда в 1935 году писал о нем:

...из харбинских изданий того же порядка [посвященных Востоку] до нас дошла тоже только одна книга Н.А. Байкова "В дебрях Маньчжурии". Чтобы не возвращаться к ней, отметим здесь же, что в нее отчасти вошли очерки, уже издававшиеся еще до революции, содержащие богатый фактический материал по изучению края, но написанные очень беспомощно в художественно-литературном отношении.

Автор выезжает на знании природы и, в общем и целом, декларируемой любви к этому краю, но она удивительно сочетается с охотой (например, мы бьем красавцев-изюбрей, а потом стоим над трупом и долго сокрушаемся о том, что наделала зверская и хищническая рука человека) и стенаниями о великой миссии русского народа в этом вашем осталом Китае на фоне, в общем, презрения к "варварскому наречью" и "дикарским обычаям" китайцев и манчжур. Я не то чтобы на высоконравственную кобылу здесь взгромоздился и смотрю на все с кочки XXI века, но даже с поправкой на времена и нравы - отдает ханжеством и православным фимозом. В общем, беря этот крайне симпатичный желтенький трехтомник в руки, ко всему этому лучше быть готовым. Там все вполне занимательно и очень познавательно, но довольно неприятно.

Вот еще цитата из Валерия Янковского («От Сидеми до Новины», стр. 236):

Дома, комментируя его произведения, Юрий Михайлович [Янковский] довольно критически отзывался о достоверности публикуемых Н.А. Байковым рассказов; много, мол, приукрашивает…

И дальше пару раз мимоходом говорит, что Байков-де «привирает». Тут я даже не знаю, что Янковский-старший имел в виду: у меня не возникало подозрений, что он врет о маньчжурской тайге, тут мне все кажется более-менее достоверным. Просто все это неинтересно — и сам Байков, и его служба, и его хождения по «солнопекам», и его неудачные охоты, да и причитания его о гибели «красивой природы» от рук человека фальшивы насквозь. Как и сам его язык — тот верноподданнический канцелярит, который прекрасно дожил до наших дней. Банальному Байкову попросту нечего сказать в своих текстах. Он графоман, а языковые находки в его текстах довольно случайны (вроде «угрюмых клестов»); попадаются и более-менее точные (но однообразные) речевые характеристики отдельных персонажей. Пожалуй, все — литературной ценности весь этот трехтомник по-прежнему не имеет, хотя понятна ненормальная популярность его текстов у японцев и корейцев: они легко переводимы самым посредственным переводчиком (хороший за такую ебанину браться, я бы решил, не станет) и отдают графоманией самих, к примеру, японцев, того же Мисимы (были моменты, когда я бы решил, что их писал один человек — ну или переводил один переводчик; да, мы стали недурно разбираться в разных сортах говна). Животные у него тоже антропоморфизированы, что многое говорит о его талантах писателя натуралиста (взгляд «за что?» в застывших глазах изюбря, сраженного жестокой рукой бездушного человека… что еще нужно?).

Но мало того. Еще он антисемит (на очерке о «масонско-большевистском» заговоре со мною натурально приключилась легкая истерика), впрочем не любит и презирает всех «инородцев», включая китайцев и маньчжур, среди которых провел большую часть жизни. Уважает наш автор, похоже, только русских и украинцев, да еще галичан — православных братьев-славян, короче, и в этом смысле пришелся бы ко двору и нынешней власти (хоть и с некоторыми оговорками — хочется верить, что от нынешней политики он бы пришел натурально в ужас, хотя кто его знает). Великодержавный шовинист, куда ж без этого. Каково же его отношение собственно, к изображаемому «морю Шу-хай» за стертыми эпитетами, штампами и нескончаемо повторяемыми «литэратюрными» клише тоже не очень понятно. Если он эти места и любил, то как-то сильно по-своему и любовь эта неубедительна, ею он не только не заражает читателя, но и не делится вообще.

Впрочем, разгадка к третьему тому становится очевидна: Байков в маньчжурской тайге просто-напросто чужой. Посторонний. Он грезит только о далекой России — скучает даже не столько по ней как таковой (иначе принял бы революцию и так же преданно лизал бы сапоги новой власти, лишь бы в России), сколько по той вымышленной фата-моргане, которой, пожалуй, и не существовало никогда. А в Маньчжурии он не дома. Чужак. Тьфу на него, в общем.

Нет Рая на земле?

«Манарага», Владимир Сорокин

«Эпоха Гуттенберга завершилась полной победой электричества», большая часть бумажных книг уничтожена, и лишь первые экземпляры, вместе с библиографическими редкостями, хранятся в музеях и библиотеках, откуда их крадут специально обученные люди, чтобы доставить «поленья» на нелегальные, крайне дорогие и от того элитарные «чтения» - на них… готовят еду. «Первый стейк был зажарен в Лондоне на пламени первого издания “Поминок по Финнегану”, выкраденного из Британского музея. Так родился book’n’grill», повара объединены в секретную организацию Кухня, специализируются на разной литературе – есть русские, евреи, французы и так далее, - и разъезжают по миру, чтобы готовить изысканные блюда, переворачивая горящие страницы с помощью созданных для этого экскалибуров. Геза Яснодворский, один из поваров Кухни, - главный герой новой книги Владимира Сорокина «Манарага», которая, как обычно у этого автора, умнее чем кажется.

Здесь есть все, за что мы так любим Сорокина: придуманное им Новое Средневековье, в которое превратился мир недалекого будущего после сокрушительных войн и катастроф, издевательства над живыми и мертвыми (в данном случае – писателями), как всегда виртуозные игры с языком (скажем, «патриотическая» критика уже обиделась на цитату из книги «Я пришел с Родины» бритоголового автора с проспиртованным взглядом – с нетерпением жду, когда воспрянут от сна поклонники Льва нашего Толстого) и прочее. А еще в «Манараге» есть изощренный приключенческий сюжет-триллер, который к финалу превращается в кровавый боевик.

Легче всего представить новую книгу Сорокина как парад легко читаемых метафор – от «рукописи не горят» до «глотать книги» и прочее, и прочее. И они, естественно, в этой книге есть, и в финале (это не спойлер), когда торжество индивидуальности превращается в жизнь как супермаркет, в мир победившей массовой культуры aka суррогат, читатель удовлетворенно закрывает книгу – да, такой финал вполне можно было предсказать (как, впрочем, и любой другой – как в жизни). Да, наверное, легче всего прочитать эту книгу именно как метафору победы массовой культуры над всем остальным. Сложнее не воспринять Манарагу (уже без кавычек) метафорой Рая, пусть и на земле.

Гора Манарага, кстати, действительно существует.

Как писать красиво. Буквально

"О шрифте", Эрик Шпикерманн

Эрик считает, что шрифт – живое существо, присутствующее в сознании и культуре общества.

Общество же считает, что содержание важнее формы (кроме, разумеется, случаев, когда женщина не бреет ноги, потому что вот это касается каждого и совершенно возмутительно, как она смеет вообще! Простите, вырвалось).

Так вот, ведь на самом деле самые первые буквы были очень тщательно продуманной формы, поскольку высекались на камне, и исправить ошибку или неразборчивость было невозможно.

И с одной стороны, ну очень же логично, что слово, написанное узкими буквами с острыми кончиками, будет восприниматься совсем не так, как толстенькие круглые буквы. Если вы это услышите, то реакция будет "ну, само собой", а как же. А с другой стороны, как часто вы выбираете, кто и как писать? Сколько разных вариантов написания слова вы сможете изобразить от руки? Как часто вы меняете шрифт, когда печатаете что-то на компьютере? Задумывались ли вы когда-нибудь на форумах или сайтах, какой именно шрифт там использован, почему и зачем? И как он влияет на ваше восприятие.

Эрик рассказывает (а в основном показывает на примерах) как смотреть на шрифт, как работать с ним, как выбирать наиболее подходящий для вашей цели и как эффективно использовать дизайн.

Оказывается то, о чем мы обычно не думаем – бесконечно красиво, бесконечно интересно и изрядно сложно.

Воспоминания по-братски

"Вокруг Чехова: встречи и впечатления", Михаил Чехов

Кстати, это не тот Михаил Чехов, который – театр. Тот – племянник. А это – именно что родной брат.

Очень душевно, с любовью к «брату Антону» (как тот постоянно называется в мемуарах) написано. Да и вообще без злобы к людям, нескандально, без особых сплетен, без смакования некрасивостей, без осуждения. Недлинно, но вся жизнь Чехова-главного уместилась: с рождения (даже с фамильной предыстории) и почти до смерти. Написано не без умения литературного – брат писателя, как выяснилось, был не чужд изящной словесности, просто нынче все это забылось, а он ведь тоже был писателем, а также переводчиком. И совершенно без подобострастия к гениальному родному, и абсолютно без выпячивания себя, не особо признанного – а это высокий моральный класс, скажу я вам, так написать мемуары, чтоб и мемуаризируемый не закрывал, забронзовев, собой совсем уж всего пространства, чтоб для мелких деталей и посторонних личностей место оставалось (а там личности и меньшего*, и сравнимого с чеховским масштаба вспоминаются) и чтоб мемуаризирующий не становился главным действующим лицом, которое, при всем, как говорится, уважении, читателю само по себе интересно не так, как “брат Антон”. Неплохой, видать, был человек – Михаил Павлович Чехов. И тактичный.

*Ну, вот, к примеру, какой дивный портрет Гиляровского вышел:
“Однажды, еще в самые ранние годы нашего пребывания в Москве, брат Антон вернулся откуда-то домой и сказал:

– Мама, завтра придет ко мне некто Гиляровский. Хорошо бы его чем-нибудь угостить.

Приход Гиляровского пришелся как раз на воскресенье, и мать испекла пирог с капустой и приготовила водочки. Явился Гиляровский. Это был тогда еще молодой человек, среднего роста, необыкновенно могучий и коренастый, в высоких охотничьих сапогах. Жизнерадостностью от него так и прыскало во все стороны. Он сразу же стал с нами на "ты", предложил нам пощупать его железные мускулы на руках, свернул в трубочку копейку, свертел винтом чайную ложку, дал всем понюхать табаку, показал несколько изумительных фокусов на картах, рассказал много самых рискованных анекдотов и, оставив по себе недурное впечатление, ушел”.

Запойные читатели, дуэтом, о свободе и цементном якоре

"В Восточном экспрессе без перемен", Магнус Миллз

В нашей рубрике "Кадриль с Омаром" — сразу два наших постоянных читателя: Люба Яковлева и Катя Романенко, о свежеопубликованном "В Восточном экспрессе без перемен" Магнуса Миллза. "Голос Омара" уже дважды докладывал об этой книге до ее выхода, а теперь наконец завзятые читатели делятся своими впечатлениями.

Люба Яковлева:

Дневной переход, и с книгой покончено — быстро, легко, спокойно, с одним лишь звучным всплеском.
Он длится миг.
А до и после — засасывает, засасывает, засасывает.

После пришло — роман об атрофии внутреннего голоса, а вместе с ним и смысла.
Не знаю, кто как устроен, допускаю, что мы, люди, человеки, — все разные, но у меня внутри происходит постоянное вопрошание: "где я? что со мной? почему я здесь? что я хочу? а чего не хочу? что я чувствую?". Может, и тяжко, и трудоёмко, и нудно постоянно сверять себя с реальностью, но возвращусь к оговорке: все мы — разные, я — такая. А герой — другой.

В монотонном повествовании от первого лица не звучит этот голос, не существует "я–осознающее".
Поток. Да, поток действий — упорядоченных и заданных внешней волей.
Герой принимает, соглашается и соглашается, и соглашается и отдаёт всё больше и больше свободы. И тут вопрос: а была ли свобода вообще предусмотрена в реальности романа, умело слепленного, шаржирующего, отображающего и воспроизводящего собственно реальность первого порядка? И продолжение вопроса: а в нашей реальности первого порядка свобода-то есть, наличествует?

Герой приезжает летом в озёрный край, живёт в палатке на берегу какое-то время — неделю-две, надеясь уехать скоро-скоро в путешествие на Восток — в Индию, берётся помочь хозяину кемпинга, где разбит его лагерь, ходит пить пиво по вечерам в паб, живёт и дышит полной грудью, а дальше он всё больше должен хозяину работы, а дальше — недели уже месяцы, и вот Рождество, а дальше...
Герой действует — он трудится, он не трутень. Он делает многое.
Но делает ли он? Или делают им? У героя отнята (сразу или постепенно) субъектность, он — единица силы, даже не лошадиной, но таки на что-то годный. Пусть живёт. Пусть приносит пользу. Как все в этом прекрасном озёрном краю.

Страшно. Поразительно. И страшно.
Обыденно страшно.

Миллз рассказал ещё раз про ужас экзистенции, лишённой осознания самоё себя, цели и смысла.
Про этот ужас можно найти много у кого ещё, даже перечислять не стану, но чаще всего в текстах будет слышен надрыв и несогласие, вопль душ, стремящихся вырваться, а в тексте Миллза и такого нет. Сплошная благость и умиротворение.
Потому-то и не отпускает текст.

Так и живём. Обыденно и просто. Не задавая вопросы...

(NB. Ирония, конечно, в том, что войти в поток, остановить "внутренний голос", отпустить себя, отказаться от желаний, не размышлять и не оценивать, а действовать — это новые ценности. Относительно новые, относительно. Но да, это предмет желания многих, стремящихся усовершенствовать себя, изменить своё место в мире. Ну вот да, подобный подход на практике может и в такое оборачиваться. Что воля, что не воля. Лишь бы дело.
Понятно, что разница есть, но в этом месте скользко и тонко, и рвётся.)

Катя Романенко:

Я наконец наложила руки на книги Скрытого золота XX века  —  и начала со свежевышедшего Миллза. Так и оставшийся безымянным герой отдыхает где-то в глуши и по доброте душевной помогает окружающим то с одним, то с другим  —  и скоро обнаруживает, что стал местным молочником и перестал мечтать о поезде в Индию. Вердикт: обязательная книга для всех, кому неловко заговаривать о деньгах, неудобно отказывать и несложно сделать, когда просят. Мы с вами, друзья, кончим мороженщиками в ёбаном нигде, и хорошо ещё, если не на дне озера с бетонным якорем на шее.

Привет премии "Просветитель"

"Мифы и общество Древней Ирландии", Григорий Бондаренко

Вот кому "Просветителя"-то надо дать, я считаю. Нет, все понятно, я фанатка и взятки с меня гладки, но серьезно: это великолепный, педантичный и почти академический обзор пространства-времени, о котором все, что написано и дошло до нас, — дело рук уже христианских переписчиков, в некотором смысле фольклористов-увековечивателей, по месту-времени ничего не записывалось, как известно, и исследователям этой эпохи Острова было, есть и будет невероятно трудно разглядеть, как оно было, хоть приблизительно, за наслоениями чуждой в те времена новой христианской культуры и мировосприятия.

Книга устроена как сборник статей, связанных идейно и содержательно, на разные темы жизни древнего общества. Здесь и женщинах в древней Ирландии, и о дорогах, и о топонимике, и о бытовом укладе, и о героях, человеческих и сверхчеловеческих, и о политическом устройстве, и о видении сверхъестественного и загробного у древних ирландцев. И, конечно, море всего о ключевых документах, какими бы христианизированными они не достались нам, — обо всем, что уцелело письменного, а объем этот сопоставим в Европе лишь с богатством греческой и римской античности.

Есть разница в эмоциональном заряде таких исследовательских текстов, написанных ирландцами или, шире, заинтересованными англофонами и русскоязычными учеными: зарубежный по отношению к Ирландии исследователь, по понятным причинам, пусть и влюблен в предмет своего изучения, все же легче от него освобождается, ему проще оставаться непредвзятым. А по отношению к ирландской истории непредвзятым быть очень важно, и чем новее она, тем это важнее. Григоренко посвятил эту книгу временам примерно от конца бронзы и примерно до нашествия на Ирландию викингов, т.е. чуточку до н. э. и примерно до VII в. н. э., такая глубина вспашки позволяет смотреть на происходящее исследовательски пристально и без политических кренов.

Мало какую почти академическую историческую книгу читала я так увлеченно. Однако, как я уже оговорилась, с фанатов что возьмешь.

Бог, человек и обезьяна

"Высокие Горы Португалии", Янн Мартел, перевод Игоря Алчеева

Эркюлю Пуаро нередко делают замечание по поводу его иностранного происхождения. Он снова и снова спасает положение. Иностранец, чье вмешательство несет спасение, – разве в нем не угадывается образ Иисуса? Эти наблюдения заставили меня взглянуть на детективные истории Агаты Кристи в новом свете.

Единственный современный жанр, звучащий в столь же высоком нравственном регистре, что и Евангелия, – это низкопробный детектив. Если бы мы поместили детективные истории Агаты Кристи над Евангелиями и просветили их насквозь, мы непременно заметили бы их соответствие, сходство, согласованность и равнозначность. Мы обнаружили бы в них немало совпадений и подобий в повествовании. Они точно карты одного города, притчи об одной жизни.

(А также, чем Евангелия похожи на «Убийство в Восточном экспрессе»).

Чтобы описать, как эта небольшая книжка прекрасна, необходимо и достаточно пересказать ее сюжет, а именно этого-то делать и нельзя. Гораздо веселей ее читать, не зная о содержании толком ничего и ничего не ожидая. Попробую акккуратненько пройти между этими Сциллой и Харибдой.

Надо сказать, что «Высокие Горы Португалии» строго показаны тем, у кого в организме острый сезонный недостаток Сарамаго, его беспечных отношений с тканью реальности, его тягучей узорчатой прозы (но Мартел пишет «легче» и снисходит до абзацных отбивок). С другой стороны, роман мне напоминает «Историю мира в 10 1/2 главах» Джулиана Барнса. Образы и мотивы точно так же кочуют из одной части в другую, преображаясь и связывая все происходящее в единую песню о человечестве. Только здесь части три, а время действия растягивается на один век — впрочем, текст раскрывается внутрь себя и у читателя на глазах становится всеохватным, вмещая всю любовь одного живого существа к другому, которая когда-либо случалась на этой Земле.

Три истории такие.

1904 год. У Томаша умерли любимая, маленький ребенок и отец — в одну неделю. Томаш берет драндулет своего дяди — один из первых автомобилей и, сжимая в руке дневник священника-миссионера отца Улиссеша, пускается в путь по Португалии. В дневнике написано, что отец Улиссеш изготовил некий артефакт, который, если его найти, якобы откроет всем глаза на главную истину христианства.Томаш и понятия не имеет, куда его это путешествие заведет.

Тридцать пять лет спустя. Патологоанатом Эузебью Лозора работает допоздна, и к нему является необычный посетитель с трупом в чемодане.

Еще полвека спустя. Канада. Сенатору Питеру Тови проводят экскурсию по Институту изучения приматов. Он встречается взглядом с одной из обезьян, и судьба его с того момента предрешена.

Это история о поиске Бога, и, прежде чем начать ее читать, имеет смысл вспомнить интересный факт о носорогах. Кажется, впервые азиатского носорога описал греческий историк Ктесий. Позже образ носорога трансформировался (по дороге подтянули Ветхий Завет и другие источники) и в Средневековье окончательно оформился в то, что мы знаем, как мифическое животное единорог, — символ духовной чистоты, духовных исканий, символ Христа. У Мартела в «Высоких Горах Португалии» свой остроумный и проницательный взгляд на искания — но они будут вознаграждены. Некоторым образом.

На вокзал!

"До станции Харбин", Дейвид Вулфф, Николай Рязановский

По сути, эта монография - сказ про то, как "Цусиму просрали" (с). Империя кинулась осваивать единственный доступный ей в это время фронтир, затем вполне грамотно обустраивать колонию, а потом на этой территории действительно начался либеральный эксперимент в регионализме. Понятно, что не выпусти Витте Маньчжурии из своей железной хватки, фиг бы там была "Счастливая Хорватия" хотя бы несколько лет - похуизм бояр николаевского разлива ничем не отличался от тупости допетровских. Маньчжурия из-за него просто слилась с радаров Петербурга. Наложилась бездарность Куропаткина, воровство и бессмысленный и беспощадный русский бунт им. 1905 г. Неизвестно, правда, была бы лучше для последующих событий аннексия Маньчжурии или нет, но пара десятилетий вольницы дорогого стоят в нашей мифологической памяти.

В качестве бонуса в этой милой книжке - краткий очерк русского (и дальневосточного) востоковедения, крайне интересный. Автор, как выяснилось, работал во Владивостоке в конце 1980-х, возможно, его даже кто-то знает лично.

Полная свобода от рамок библейского предания

«Самсон Назорей», Владимир Жаботинский

Имя Владимира Жаботинского, автора великой книги «Пятеро», в основном ассоциируется с сионистским движением — (как пишет «википедия») лидер правого сионизма, основатель и идеолог движения сионистов-ревизионистов (о своей боевой юности он написал крайне увлекательную историческую книгу «Повесть моих дней»), создатель Еврейского легиона (об этом он не менее увлекательно и познавательно написал в книге «Слово о полку») и так далее. Он был одним из первых, кто выступил в прессе об антисемитских настроениях русской литературы. Он был знаком, дружил или спорил почти со всеми теми людьми, именами которых названы улицы всех без исключения городов Израиля. За всем этим порой забывается, что Жаботинский, вообще-то, был невероятным писателем и, если бы не увлечение политикой, - как знать, возможно, он бы стал настоящим классиком российской литературы. Во всяком случае, все предпосылки для этого были.

Книгу «Самсон Назорей» Жаботинский написал в 1926 году, за десять лет до своей самой известной книги — автобиографического романа «Пятеро». Первый большой роман Жаботинского — это вольное, очень вольное переложение биографии ветхозаветного героя Самсона, который прославился длинными волосами, расправами над львом и филистимлянами, судейской практикой и тем, что Ангел предсказал, что именно с него начнется спасение Израиля [от руки филистимлян]. Правда, само ветхозаветное сказание по книги Жаботинского лучше все-таки не изучать – автор в предисловии честно предупреждает: «Гюго написал и, может быть, имел право написать в примечании к “Рюи Блазу”: “Само собою понятно, в этой пьесе нет ни одной детали — касается ли она жизни частной или публичной, обстановки, геральдии, этикета, биографии, топографии, цифр, — ни одной детали, которая не соответствовала бы точной исторической правде. Когда, например, граф Кампореаль говорит: „Содержание двора королевы стоит 664066 дукатов в год“, — можете справиться в такой-то книге (следует заглавие) и найдете именно эту цифру”. Я, со своей стороны, о предлагаемом рассказе из времен Судей ничего подобного не утверждаю. Повесть эта сложилась на полной свободе и от рамок библейского предания, и от данных или догадок археологии…»

Легче всего воспринимать «Самсона Назорея» как политическое высказывание об исторической подоплеке зарождения государства Израиль. Исследователи совершенно справедливо замечают, что в «Самсоне Назорее», написанном во времена британского мандата, филистимляне соответствуют англичанам, ханаанеи — арабам, евреи (что естественно) — евреям. И, таким образом, все повествование книги — метафорическое, уходящее корнями в глубь веков, но все же осмысление ситуации в Палестине в начале ХХ века, положения евреев на ней и так далее. И с такой позиции читать «Самсона Назорея» крайне интересно. Но мне все-таки кажется, что за историческими параллелями и политическими манифестами ни в коем случае нельзя забывать о том, что Жаботинский все-таки большой писатель. Так что его роман — это прежде всего (да простят меня сионисты-ревизионисты и все другие сионисты) литература, написанная красивым, сочным, насыщенным русским языком, это роскошная приключенческая книга о любви и битвах, ревности и предательстве, дружбе и самопожертвовании, книга, наполненная тонкими замечаниями о человеческой психологии и огромным количеством того, что в буквальном смысле хочется заучивать наизусть:

«Слово есть не то, что сказал говорящий: слово есть то, что услыхали слушатели. Брошу я камень в небо: упадет на землю — я пошутил; упадет человеку на голову — я убийца. Обмолвка наедине — обмолвка; обмолвка на людях — приговор…»

Всем. Всем. Всем.

"Как хочет женщина", Эмили Нагоски

— Ты читаешь Эмили Нагоски?

— Да! Я уже дошла до оргазма!

(оргазму посвящена 8ая глава книги)

На самом деле, я даже не знаю, как описать значимость этой книги.

Её стоит прочесть всем, у кого есть гениталии.

Всем, кто является женщиной, и/или занимался сексом с женщиной.

Всем, кто вообще занимался сексом или собирается им заниматься.

Книга состоит из четырех частей: «(Не такая уж) элементарная анатомия»; «Секс в контексте»; «Секс в действии» и «Экстаз для всех».

Три главы первой части рассказывают о тех важных элементах, которые каждая из нас получает при рождении: тело, мозг и весь окружающий нас мир. Во второй части книги, «Секс в контексте», вы поразмышляете о том, как все органы и системы ведут себя в контексте эмоций, отношений, восприятия собственного тела и секса. В третьей части книги, «Секс в действии», речь пойдет о сексуальной реакции, и будут развенчаны два давних и опасных мифа. В четвертой части книги, «Экстаз для всех», объясняется, как научиться полностью контролировать свою сексуальную жизнь и достигать пика сексуального удовольствия. Спойлер: оказывается, самое главное — это не то, из каких элементов мы устроены и как эти элементы расположены, а то, что мы чувствуем в отношении каждого из этих элементов.

Анатомия

Долгое время в научных и медицинских кругах западного мира женская сексуальность рассматривалась как облегченная версия мужской сексуальности: почти то же самое, но чуть похуже. К примеру, было принято считать, что так как мужчина достигает оргазма во время полового акта, то есть введения пениса в вагину, то и женщина должна достигать оргазма также в ходе полового акта; раз у мужчин случается спонтанное возбуждение, то и женщины должны возбуждаться совершенно спонтанно. Оказалось, однако, что это справедливо, но не всегда.

Сейчас в исследованиях сексуальных отношений наступил поворотный момент, потому что ученые перестают лишь описывать проявление сексуальных реакций и наконец-то начинают разбираться, почему и как эти реакции возникают.

Некоторые считают, что разница между мужчинами и женщинами важнее сходства. Другие утверждают, что важнее как раз сходство. На взгляд Нагоски, самым важным является гомологичность, то есть сходство структур и процессов: те же элементы, организованные по-разному.

Модель двойного контроля

В последнее десятилетие XX века исследователи Эрик Янсен и Джон Бэнкрофт из Института имени Кинси по изучению секса, гендера и репродукции разработали модель человеческой сексуальной реакции, которая дает принципиальное понимание сексуального поведения. Согласно этой «модели двойного контроля», в нашем мозге есть пара универсальных элементов, педаль газа и педаль тормоза, управляющих реакциями на сексуальные стимулы, включая стимуляцию гениталий, визуальные образы, эмоциональный контекст. Чувствительность каждой из этих педалей у людей различается.

Система сексуального возбуждения — это педаль газа в механизме формирования сексуальных реакций. Данная система получает информацию о сексуальном стимуле из окружающей среды: что-то, что вы видите, слышите, запах или вкус чего чувствуете, к чему прикасаетесь, — и сигнал из мозга отправляется в гениталии: «Включиться!» Она постоянно сканирует внешний контекст (куда включены и ваши собственные чувства и мысли) в поиске сексуально возбуждающих факторов. Вы и не замечаете работу газа, пока не почувствуете, что возбудились и ищете сексуального удовольствия.

Система сексуального подавления — это педаль тормоза в механизме формирования сексуальных реакций. Говоря «подавление», я не имею в виду «застенчивость» — здесь речь о команде «выключить» на неврологическом уровне. Исследования показывают, что существует даже две системы тормозов, и это отражает двойственность функций системы подавления. Часть тормозов работает почти так же, как и система возбуждения: замечая во внешней среде угрозу — система посылает сигнал: «Выключиться!» Вроде педали тормоза в автомобиле, реагирующей на замеченный в конкретный момент стимул. К ним относятся и риск заболеваний, передаваемых половым путем, и риск нежелательной беременности, социальные последствия и прочее. И на протяжении всего дня в мозг поступает сигнал «Выключиться!». Эта часть тормоза отвечает за то, чтобы мы не возбудились в неподходящий момент: скажем, на серьезном рабочем совещании или на семейном обеде. Эта же система дает сигнал, когда вы обнимаетесь с партнером и тут в комнату входит ваша бабушка.

Есть и вторая система тормозов. Она больше похожа на ручной тормоз в автомобиле или такой слабый сигнал, как «да нет, спасибо, не сейчас». Если попробуете поехать на ручнике, вы, вероятно, доберетесь до пункта назначения, но потратите больше времени и бензина. Если «ножной тормоз» ассоциируется в первую очередь со страхом последствий от ваших действий, то «ручной тормоз» — это страх неудачи, скажем, страх не достигнуть оргазма.

Конечно, вокруг существует еще масса деталей, но даже если ограничиться самым общим пониманием, многое становится понятно, и любые проявления сексуального поведения (а также дисфункции) можно рассматривать как баланс или дисбаланс между работой тормоза и газа. Если у вас проблемы с каким-то из аспектов сексуального поведения, возможно, дело в том, что газ не получает достаточно серьезного стимула. Или на тормоз приходит слишком сильный стимул.

Практически не существует врожденных сексуально позитивных стимулов или угроз. Системы возбуждения и подавления учатся, как и на что реагировать, исходя из нашего опыта. Этот процесс познания и обучения неодинаков у мужчин и женщин.

Факторы, формирующие сексуальное желание обоих полов:

1. Любовь/эмоциональная связь. Сюда относится чувство влюбленности, ощущение безопасности, верность, эмоциональная близость, защита и поддержка в отношениях, чувство «особого внимания» со стороны партнера.
2. Откровенные/эротические факторы. К примеру, просмотр эротического фильма, чтение эротических историй, наблюдение (или подслушивание) за занимающимися сексом, предвкушение секса; а также уверенность в том, что партнер испытывает к вам влечение, прямые признаки сексуального возбуждения у партнера.
3. Визуальные факторы/физическое расстояние. Вы видите привлекательного, хорошо одетого потенциального партнера, в хорошей физической форме, уверенного, с умным взглядом.
4. Романтика/намеки. Сюда включаются варианты поведения, указывающие на сокращение расстояние между партнерами: люди танцуют, тесно прижавшись друг к другу, лежат вместе в горячей ванне или делают друг другу массаж, прикасаются друг к другу (к лицу или волосам) или смотрят вместе на закат, смеются или шепчутся. К этой же категории относится и приятный запах тела.

Контекст

Механизм двойного контроля действует на фоне других систем мотивации. Так и формируется общий контекст.

Контекст включает две вещи.

Во-первых, обстоятельства текущего момента, то есть с кем вы, где, насколько ситуация новая или знакомая, насколько вы чувствуете себя в безопасности.

Во-вторых, состояние вашего мозга в этот момент: расслаблены ли вы или испытываете стресс, доверяете ли партнеру, влюблены ли прямо сейчас. Существует масса свидетельств того, что женщины в смысле сексуального поведения более чувствительны к контексту, чем мужчины. К контексту относятся и настроение, и состояние взаимоотношений с партнером. При этом (разумеется) на разных женщин одни и те же факторы влияют по-разному.

В целом, в безопасной комфортной среде все равно реакцией станет любопытство и желание. А в стрессовой или опасной среде, когда контекст не хорош в силу либо внешних обстоятельств, либо вашего внутреннего состояния, возникает поведение избегания, тревожность и нежелание, независимо от того, насколько вы любите партнера и насколько он сексуален.

А некоторая подлость заключается в том, что для позитивности контекста, должны приплюсоваться не только безопасные внешние обстоятельства и доверие партнеру, но и доверие себе. Не как сотруднику, другу и родителю. А своему телу и своей сексуальности.

Дело в том, что никакого отдельного "центра удовольствия" в нашем мозге нету. В эти процессы осознавания удовольствия включены вентральный паллидум, тело и оболочка прилежащего ядра, миндалевидное тело и парабрахиальное ядро ствола мозга. (Кстати, отличная фраза для вечеринок: только скажите «парабрахиальное ядро ствола мозга» — и все самые сексуальные барышни с мартини ваши.)»

В глубинных и самых старых зонах мозга существуют три взаимосвязанные, но самостоятельные функции. Для простоты назовем их так: наслаждение, ожидание, нетерпение.

1. Система наслаждения, вероятно, ближе всего к тому, что мы привыкли называть «поощрением». Механизм наслаждения («да» и «нет» внутри мозга) оценивает гедонистический аспект стимула: это приятно? Насколько? Или это неприятно? И насколько неприятно?
2. Ожидание — это увязывание того, что происходит сейчас, с тем, что произойдет потом. У собак Павлова происходило слюноотделение, когда они слышали звонок, потому что их система ожидания связывала этот звук и еду. Это и есть процесс познания в неявном виде — полная противоположность явному познанию. Пример явного познания — заучивание наизусть стихов с помощью повторения. Неявное познание (отчасти) — это определение системой ожидания взаимосвязи между стимулами в пространстве и времени. Нам не нужно ничего изучать или запоминать, чтобы определить, какое блюдо вкуснее или какой человек неприятен.
3. Нетерпение, — это генетическая педаль газа в составе эмоционального механизма мозга. Нетерпение подпитывает желание и стимулирует движение к чему-то или от чего-то. Когда нетерпение возникает как реакция на стресс, мы ищем безопасности. Когда нетерпение возникает в связи с чувством привязанности, мы хотим восхищения и обожания. И разумеется, когда нетерпение возникает в связи с сексуальным возбуждением, мы ищем сексуальной стимуляции.

Как эти системы работают применительно к человеческой сексуальности? Если некий фактор активирует вашу систему сексуального ускорения — скажем, поцелуй партнера, — значит, система ожидания сработала. Ожидание — это нейтральное состояние, и не приятное, и не неприятное, но подразумевающее некую степень актуальности стимула. Когда фактор, активирующий ожидание, не только сексуально актуален, но и приятен (и это часто зависит от контекста), мы получаем удовольствие. А когда удовольствие достаточно сильно, растет интенсивность нетерпения.

Какой именно контекст женщина воспринимает как сексуально позитивный, зависит и от женщины, и от ее возраста. Но обычно это контекст следующих типов:

* низкий уровень стресса;

* высокая степень привязанности и влечения;

* однозначно эротическая тональность ситуации.

Эмоциональный контекст

Из всех эмоциональных систем две оказывают наиболее сильное влияние на сексуальное удовольствие: стресс и любовь. Стресс помогает нам справляться с угрозами. Любовь вовлекает и удерживает нас в рамках наиболее близкой нам социальной группы.

Стресс лежит в основе беспокойства, нервозности, страха, ужаса, любых вариантов поведения типа «убегай скорее!», он основа гнева, раздражения, недовольства, разочарования, причина стремления замкнуться. Для управления стрессом важно не просто расслабиться или успокоиться. Нужно пережить весь цикл стресса, до конца. Полностью выпустить пар. Позволить телу перейти от состояния «я в опасности» к состоянию «я в безопасности».

Любовь — это привязанность, внутренний биологический механизм, объединяющий людей, она лежит в основе страсти, романтических отношений; именно любовь вызывает в нас радость от того, что мы нашли партнера, с которым можем быть вместе. Но и в основе горя, ревности, мучений от разбитого сердца тоже оказывается любовь. Иногда любовь — это радость, например, когда мы влюбляемся. Иногда с ней связана мучительная агония, как в период разрыва отношений.

* беспокойство, волнение, страх, ужас — это проявление стресса типа «Лев бежит! Убегай!»;

* раздражение, недовольство, растерянность, злость и гнев — это проявление стресса типа «Лев бежит! Убей его!»;

* эмоциональное бесчувствие, стремление замкнуться, отчаяние — это проявления стресса типа «Лев бежит! Притворись мертвым!».

Ни в одном из этих случаев мозг не получает сигнала о том, что хорошо бы прямо сейчас заняться сексом.

Если вы попали в стрессовое состояние, его невозможно выключить, можно только прожить стресс до конца и завершить цикл — убежать от льва, выжить, отпраздновать. К сожалению, в нашей культуре во-1 стрессы затяжные, мы можем даже не видеть источник стресса, зато он продолжается куда дольше побега от льва, и во-2, у нас не принято выражать эмоции, гневаться, плакать, и мы пытаемся подавить стресс, вместо того, чтобы завершить его процесс.

Так же как при виде льва мы пытаемся убежать, для проживания стресса хорошо заняться спортом, побегать, потанцевать, проораться. После чего нужно дать телу понять, что теперь оно в безопасности — поспать, поухаживать за собой, полежать в ванне, восхититься другими людьми...

Влюбленность, то есть ощущение целостности возникает у нас как сочетание чувства внутреннего единства и связи, и выражается в следующем:

— Стремление к близости. Вы чувствуете связь с другим человеком, вам так приятно находиться с ним рядом (наслаждение), вы хотите быть как можно ближе (нетерпение). В романтических отношениях стремление к близости реализуется через сообщения в соцсетях и СМС, бесконечные телефонные звонки и электронные письма.

— Спокойная гавань. Когда у вас неприятности, вам очень хочется рассказать об этом объекту своей привязанности и получить поддержку. Во взрослых отношениях мы звоним партнеру, если на работе был особенно долгий и трудный день. Когда активируется система реагирования на стресс, механизм привязанности как будто говорит вам: «Ты можешь смягчить стресс, если будешь ближе к объекту привязанности».

— Беспокойство из-за разлуки. Когда объект привязанности удаляется, вы чувствуете боль — вы скучаете. Вначале все вроде терпимо… но нет, слишком долго, слишком далеко.

— Мой дом — моя крепость. Где бы ни был человек, к которому вы эмоционально привязаны, именно рядом с ним вы чувствуете себя как дома.

Так вот о крепости. Есть исследование, где у новорожденных макак-резус матерей заменили механическими устройствами. И когда младенцы привязались к ним, устройства стали трястись, колотить детенышей и вообще вести себя отвратительно. В ответ на это детеныши стали повышенно внимательны и нежны к устройствам. Стресс усилил желание получить ощущение "я дома". И получить от объекта привязанности.

Этим и объясняется кайф секса после ссоры. И невозможность уйти от абьюзивного партнера.

Есть три типа привязанности.

1. Привязанность, основанная на уверенности. Когда в младенческом возрасте ребенок получал внимание и поддержку родителей всегда, когда ему было это нужно. Такие люди уверены в своих партнерах, получают наибольшее удовольствие от секса, не склонны к риску в постели.
2. Привязанность, основанная на неуверенности, с перекосом в тревожность. Они не получали в детстве достаточно внимания от родителей, боятся, что партнер их бросит, пытаются постоянно получать убеждения того, что все хорошо. Воспринимают секс как подтверждение чувств.
3. Привязанность, основанная на неуверенности, с перекосом в избегание. Не получали достаточно внимания от родителей, пытаются отрицать необходимость в других людях, склонны заниматься сексом с незнакомцами, стараются ни к кому не привязываться.

К счастью, в разных отношениях и с возрастом, стиль привязанности может меняться.

Культурный контекст

Итак. Контекст (то есть чувство безопасности и ощущение целостности в отношениях в данную секунду) влияет на сексуальное желание. Но существует и более глобальное понятие контекста, формирующееся из навязываемых нам идей, из наших шаблонов поведения и т.д. Часто эти шаблоны усваиваются нами в очень раннем возрасте. К счастью, чему мы научились, тому можем и разучиться, и приобрести более здоровые шаблоны, позволяющие чувствовать уверенность, радость и восторг.

Наше представление о сексе состоит из трех установок: медийной, медицинской и моральной. В каждой из них есть доля правды, но часто эта правда уже устаревшая или не имеющая отношения лично к вам.

1. Моральная установка: "Ты дешевка, порченый товар". Девственность бесценна. Если ты хочешь секса – ты шлюха. Если у тебя много партнеров – тебе должно быть стыдно.

2. Медицинская установка: "Ты полна болезней". Секс опасен, он может приводить к болезням и беременности. А если вы готовы на такой риск, то заниматься сексом надо так: желание, возбуждение, оргазм, в идеале одновременно с партнером. Если у вас это не так, вам надо показаться врачу. Женское желание формируется так же как мужское, разве только женщина хочет секса реже и дольше достигает оргазма.

3. Медийная установка: "Ты неадекватна". Если вы не пробовали секс втроем, шлепки, пять разных видов оргазма и 35 разных позиций, вы фригидны и ханжа. А еще вы слишком толстая. Или худая. И грудь у вас неправильной формы. Если вы не пытаетесь изменить свое тело – вы ленивы. Если вас все устраивает, у вас низкая планка. Если вы себе нравитесь, вы тщеславная стерва.

А теперь попробуйте вспомнить, что в первые месяцы вашей жизни все окружающие говорили о ваших очаровательных толстеньких ножках, всех в складочках, круглом животике и больших щеках.

В 2012 году были проведены 57 разных исследований, которые велись в течение 20 лет, посвященных связи между отношением к своему телу и проявлениями сексуального поведения. Вряд ли кто-то удивится, что чем более критично вы относитесь к своему телу, тем сложнее вам ощутить желание, расслабиться во время секса, не стремиться поразить партнеров опасным сексом в рискованной обстановке, получить наслаждение.

Предельно логично, что чтобы получать максимальное удовольствие от секса, надо избавиться от двух основных установок: что самокритика полезна, и что быть толстым плохо. Вот только как это сделать, раз мы не выбирали начать в это верить и не любить свое тело?

Самокритика запускает в нас механизм стресса (помните, в ответ на льва мы либо убегаем, либо деремся), и пока мы считаем, что самокритика нужна для мотивации, это звучит словно мы собираемся перестать убегать от льва или драться с ним. Заодно когда мы пытаемся избавиться от самокритики, мы начинаем корить себя за каждую придирку к себе. Чудесный замкнутый круг (сарказм!)

Чаще всего девочки боятся быть "жирными", исследования показывают, что около половины трехлетних девочек уже переживают по этому поводу. Люди хотят весить меньше по двум причинам: здоровье и красота. Однако попытки снизить вес часто как раз подрывают здоровье, а сам вес зачастую не является никаким показателем здоровья. Врачи считают, что человек, у которого вес немного ниже нормы страдает от куда больших проблем со здоровьем, чем человек, страдающий настоящим ожирением.

Одна из самых сильных мотиваций (и соответственно антимотиваций) – отвращение. Благодаря эволюции мы интуитивно стараемся держаться подальше от неприятных вкусов, запахов и образов. А исторически тело связывается с низким, а дух с высоким, животные инстинкты – низкое, человеческий разум – высокое (изредка секс считается "священным",но строго в определенных контекстах, при соблюдении ряда условий. Непорочное зачатие, например). И часто считается, что женщины – это низкое, а мужчины – высокое. И как правило принято считать, что тело и все, связанное с сексом – низкое и отвратительное, включая выделения, звуки, запахи и поведение.

Если взрослый дает ребенку игрушку с выражением отвращения на лице, то ребенок не будет играть с этой игрушкой. Если когда ребенок испытывает возбуждение (а дети его испытывают и даже мастурбируют), взрослый увидит это и среагирует с ужасом, отвращением и неприязнью, то у ребенка активизируется "педаль тормоза", удовольствие свяжется в мозгу со стыдом и неуверенностью. Если же взрослый среагирует спокойно, у ребенка выключится "педаль газа", но не активизируется тормоз. Угадайте, кто из детей сможет в будущем получать больше удовольствия от секса?

Как правило, стойкая связь возбуждения и стыда не формируется после единичного случая, но если у девочки чувствительная система подавления, то может быть и так.

СЕКС В ДЕЙСТВИИ

Возбуждение

Нонконкордантность – это несоответствие реакций сексуального возбуждения и генитального ответа человека.

У мужчин нонконкордантность наблюдается примерно в 50% случаев. У женщин примерно в 90%.

То есть, когда мы видим изображения сексуальных активностей, притекающая к гениталиям кровь подсказывает: "Это сексуально релевантно". При этом нашу личность эти конкретные изображения (видео, текст) могут как заводить, так и нет.

Мужские гениталии реагируют на конкретный набор стимулов, так же как и мозг мужчины реагирует на конкретный набор образов. Женские гениталии отвечают на все стимулы примерно одинаково, в то время как женский мозг куда более чувствителен к контексту.

При этом нонконкордантность бывает и между стрессовой реакцией и эмоциями.

Росс Бак, преподающий теорию социальной коммуникации в Университете Коннектикута, предложил удобную классификацию эмоций, которая делит эмоции на три уровня.

Эмоция 1 — это непроизвольный физиологический ответ: скорость сердцебиения и кровяное давление, расширение зрачков, ускорение пищеварения, потоотделение, функции иммунитета. Генитальный ответ тоже входит в эту категорию.

Эмоция 2 — это непроизвольный экспрессивный ответ на переживание. Это язык тела (точнее, «параязык»): модуляции голоса, поза и выражение лица — все те ключики, с помощью которых мы делаем вывод о внутреннем состоянии другого человека. Вы наполняетесь эмоциями 2, когда на свидании вы берете своего партнера за руку, смотрите ему в глаза и улыбаетесь. Эти эмоции нередко культурно обусловлены, но вместе с тем они во многом универсальны и до определенной степени сознательно контролируемы, хотя не так сильно, как вы думаете. Вот сейчас — вы выбирали выражение своего лица?

Эмоция 3 — это ваше субъективное ощущение. Если кто-то спросит вас, что вы чувствуете, и вы заглянете в себя, чтобы найти ответ, вы заметите эмоцию 3. Это субъективное возбуждение — сознательное переживание «Я так хочу тебя, что это почти невыносимо», — которое может сопровождаться или не сопровождаться генитальным ответом (эмоция 1) или визуальным контактом (эмоция 2).

Три заблуждения о нонконкордантности:

1. Отказ признавать существование нонконкордантности. Общество привыкло считать мужчин и их реакции "нормой", и никто не задается вопросом о том, почему у мужчин генитальный ответ и сексуальное возбуждение пересекаются на целых 50%. Зато есть вопросы о том, почему у женщин и некоторых мужчин релевантность ниже. Ведь с ними же, наверное, "что-то не так". Но нет. Эрекция не всегда значит возбуждение. Эрекция не всегда даже значит удовольствие. Так же как и отсутствие эрекции не всегда означает отсутствие желания заняться с вами сексом:)
2. Мнение о том, что генитальный ответ дает возможность делать выводы о том, что заводит человека. К сожалению, всякие "верь своему телу" очень-очень не работают, ибо женские тела, как мы уже выяснили возбуждаются даже от просмотра секса между обезьянками, но это вовсе не значит, что женщины предпочитают спать с обезьянами. Believe me. Выражения "я потекла" или "у меня встал" прочно укоренились в нашей языке, но если воспринимать их буквально, то они ничего не говорят о желаниях говорящего.
3. Вывод, что нонконкордантность является некой проблемой. Нонконкордантность – не проблема. Проблема – это контекст, бьющий по тормозу.

Влечение

Мы начнем с того, откуда возникает влечение: влечение — это возбуждение в контексте. Затем мы поговорим о том, чем влечение не является: это не потребность, не «драйв», не «голод» — и почему это так важно. И наконец, мы откроем удивительную правду о природе влечения: это любопытство. Когда мы поймем, как работает любопытство, мы поймем, почему секс иногда ощущается как потребность, хотя на самом деле ею не является. Мы обязательно поговорим о вещах, обычно не вызывающих проблем с влечением, — это гормоны и моногамия — и о том, что их, как правило, вызывает, — это секс-негативная культура и динамика преследования. В заключение мы познакомимся с тремя стратегиями усиления влечения, основанными на самых достоверных свидетельствах.

Влечение – это возбуждение в подходящем контексте. (Напомню, возбуждение не побуждает нас к действиям, а является просто реакцией). Если вы хотите вызвать у партнера влечение, не стесняйтесь создавать способствующий этому контекст.

Есть два вида влечения:

1. Спонтанное. Когда при виде привлекательного человека вы понимаете, что не отказались бы от секса.
2. Ответное. Когда для желания секса вам нужны сперва какие-то побуждающие действия, направленные на вас.

Секс не является потребностью. Потребность – это то, от чего зависит наше выживание. Еда. Жидкость. Нужная температура. Но никто еще не умер от того, что его не пригласили в постель. Однако распространение мифа о сексе как потребности ставит в привелигированное положение мужчин, поощряя их требовать удовлетворения своих сексуальных желаний, "иначе они умрут".

Есть разные подходы по возрождению влечения. Эстер Перель считает, что для возрождения сексуального желания нужно увеличить дистанцию между партнерами, создать большую атмосферу загадочности и скрытности. Джон Готтман, напротив, считает, что стоит создать атмосферу большей близости и открытости. То есть в первом случае мы подогреваем газ, а во втором отпускаем тормоз.

Как активировать влечение через усиление работы "газа":

1. Делайте то, что заставляет ваши сердца биться чаще: смотрите страшные фильмы, ходите в долгие пешие прогулки по горам, прыгайте с парашютом, спорьте о науке и религии:)
2. Создавайте и преодолевайте осмысленные препятствия: попробуйте осуществить некую фантазию, включите свет и посмотрите друг другу в глаза...

Как активировать влечение через ослабление работы "тормоза":

1. Вспомнить, какие тормоза и в каких ситуациях у вас включаются. Составить подробный план, как организовать свидание, чтобы их избежать.
2. Подготовиться к препятствиям и составить план того, как вести себя в ситуации, если тормоза все же врубились.
3. Примерить новый образ.

Отчаянные меры:

1. Никакого секса, в смысле никакого генитального контакта, в течение такого времени, чтобы вы успели привыкнуть, что поцелуи и другие физические контакты не ведут непременно к сексу.
2. Раз в неделю (или две) каждый по очереди инициирует чувственные прикосновения. Не ведущие к сексу, просто время, которые вы с внимательностью тратите на обоюдное удовольствие (минут по 20 в идеале)
3. Обычно схема такова: Этап 1. Один партнер прикасается к другому (исключая части тела, скрытые нижним бельем) для собственного удовольствия, затем они меняются. Этап 2. Один партнер прикасается к другому (исключая части тела, скрытые нижним бельем) для собственного удовольствия и для удовольствия второго партнера, затем они меняются. Этап 3. Один партнер прикасается к другому, на этот раз не исключая гениталии и грудь, для общего удовольствия, затем они меняются. Этап 4. Партнеры одновременно прикасаются друг к другу для взаимного удовольствия.

Помимо моих заметок в книге есть анкета, ответив на которую будет легче понять, как активировать свой газ и приглушить тормоз.

Оргазм

Оргазм — это внезапная непроизвольная разрядка сексуального напряжения. Он вызывает чувство завершенности, словно вы переступили какой-то порог. Но сложно сказать или описать оргазм как-то конкретно. Он зависит от наличия партнера, настроения, фазы менструального цикла и множества других факторов, он может быть очень разным у одного и того же человека.

Оргазм — не «кульминация» удовольствия. Оргазм во многом похож на щекотку. Иногда это весело, иногда раздражает, а иногда вы почти ничего не чувствуете. Удовольствие — это осознание ощущений, а осознание зависит от контекста.

ГЛАВНЫЙ СЕКРЕТ ПОЛУЧЕНИЯ ОРГАЗМА!

Наденьте носки.

В смысле, что если вам в чем-то не комфортно, например, у вас мерзнут ноги, то вряд ли у вас будет оргазм со звездочками в глазах, так что наденьте носки, и вы сможете сосредоточиться на своем удовольствии. Подчеркну – на удовольствии, на процессе, а не на скором, качественном и эффективном достижении результата.

Оргазм происходит у вас в мозгу, а не в гениталиях.

Только 30 % женщин способны испытать оргазм во время вагинального секса без дополнительной стимуляции. Остальные 70 % иногда, редко или никогда не испытывают оргазм исключительно от вагинальной стимуляции. Самый широко распространенный способ получить оргазм для женщины — стимуляция клитора.

Оргазм не эволюционное приспособление, необходимое для выживания. Это фантастический бонус.

Чтобы оргазмы случались чаще и были лучше, выключите больше выключателей и медленно и постепенно включите включатели.

Отсебятина в библиотеке

"Почетная шуба", Николай Исаев

Понятно, что в 1989 году было можно (или казалось, что было можно) практически все – и в юмористической библиотечке журнала “Крокодил” появляется не подборочка фельетонов, не сборничек текстиков в гнусном жанре “юмореска”, а какой-то извращенный и отчасти не комичный набор феерически абсурдистских текстов.

Не думаю, что кто-нибудь нынче бросится рыскать по букинистическим лавкам в поисках этой тонкой книжечки, но ее можно запросто нарыть в интернете.
Николай Исаев соорудил крышесносительную псевдопетербургскую повесть, подмешивая в свой сюжет (если его можно таковым назвать) понемногу Гоголя (явно постмодернистски осмысленно), Салтыкова-Щедрина (с его сатирично-критичной оценкой тутошнего беспредельного балагана), всех обэриутов сразу (может, опосредованно) с щепотью Зощенко (завуалированного) и даже (вдруг) Бориса Виана (вероятно, случайно) – так и вышел отменный бредофарс:
“По Марсову полю гуляло несколько человек в объятиях праздности. Лишь изредка юная красавица спотыкалась и ломала каблучок. Дежурный офицер дремал у гауптвахты в вольтеровском кресле.
Пагубность вольтерьянства была совершенно очевидна, спинка была длинна – опираться безнадежно, а спать нельзя, потому что коротко...”

“Белужья Башка не утерпела и, видать, где-то хорошенько треснулась: по всей Фонтанке плыли мозги.

– Характеристическая черта возможностей нашей столицы, – отметил Петр Иванович, взбираясь на Осетриную Спину, – Мозги плывут в неограниченном количестве толщиной в палец, являясь необходимым витамином государственного организма. Сколько у нас все-таки умов и талантов!..”

К повести прилагаются изящные микрорассказы – не менее невозможные в контексте логически построенного мира, но более чем органичные для мира, в котором Осетриная Спина, теплая и мокрая Отсебятина и многократно жареный отъявленый гусь – существа одушевленные и равноправные с героями-людьми, навроде осьмилетнего англичанина, который, как выясняется... Впрочем, сами выясняйте.

Про страну Ерландию и не только

Наш зеленоватый литературный концерт в честь наступившей весны

Ирландия всегда у нас на уме, поэтому совсем не удивительно, что в прежних наших концертах она сама, ее литература, поэты, писатели и герои всплывали неоднократно.

Уильяма Батлера Йейтса пели много, но слышали мы далеко не все:

Вот вам немного по-настоящему древней поэзии:

А это — уже современная: Стивен Джеймз Смит писал это стихотворение к празднованию Святого Патрика в этом году.

Вот немного очень старой мифологии:

А вот — немного истории и мифологии чуть поновее:

И немного ирландской ковбойской поэзии (да, из Рингзенда):

Вернемся к классике:

А вот Джойс, положенный на музыку Сидом Барреттом:

Это не единственный опыт подобного рода: пару лет назад Брайан Бёрн сделал целый проект по его «Камерной»… гм, «музыке»:

Песню самого Джойса мы уже показывали, но повторить не помешает:

И еще немного его песен:

И для поклонников — целый концерт, составленный из песен романа «Улисс»:

Патрика Кавана тоже пели — он сам себя пел вообще-то:

Вот еще одна версия его песни:

А это исторически-литературный анекдот о нем от «Дублинцев»:

Без Флэнна О’Брайена, конечно, в нашем ерландском концерте тоже никак не обойтись. Вот песня в его честь:

А это — архивный радиоспектакль по его пьесе «Жажда»:

Ну и, конечно, великий «Брат» — в оригинальном исполнении великого Эмона Моррисси:

И его же великий гимн «Друг трудяги» в версии Джерри Макгоуэна:

И еще немного поющих ирландцев — поют они, правда, Уильяма Блейка, но это ничего:

Не остался без последователей и Оскар Уайлд — именем его персонажа назвались целых два коллектива, один — словацкий:

…а другой — немецкий:

Джеймз Стивенз тоже вдохновил собой некоторое количество музыки — Шейн Макгоуэн и «Папы Римские» назвали свою пластинку в честь его романа «Горшок золота»:

…отдельная песенка тоже имеется:

Вот на этой, как говорится, оптимистической ноте мы и закончим нашу сегодняшнюю программу — но страну Ерландию из сердец своих не изгоним никогда и еще вернемся к вам не раз.

Когда деревья были большими и их было пять

Предания и мифы средневековой Ирландии

О спой нам, поэт, мы вопьем твою речь,
Мы стоим, снявши головы с плеч.
/"Несчастный случай"/

Время острова Ирландия делится у меня в голове на два, по корпускулярно-волновому принципу: точка в пространстве-времени Ирландии — и волна, и частица, особенно в пору до письменности. Ирландское время — пока не пришло христианство и не принесло с собой линейную развертку событий и тем самым не спрятало, по моим ощущениям, солидную часть пространственно-временного волшебства, которого в Ирландии больше, чем физической массы острова и всего, что нем стоит, лежит и бежит, — это почти изотропная субстанция, где силовые вектора коротки, мерцают, призрачны, и даже попытки генеалогии не придают этой толще однозначной структуры, не говоря уже о жестком движении из какого-то одного прошлого в будущее.

Сотня скрипториев, действовавших на острове между VI и Х вв., сдвинула ирландское время к анизотропности, трудолюбивые писцы попытались запихнуть великую реку устного сказительства в бумажные берега, и им, конечно, спасибо до неба, иначе мы с вами, не зная ирландского и не углубляясь в гэлтахты, никак не соприкасались бы с этой магической планетой — Ирландией до христианства. Волновое качество дохристианского (дописьменного) времени в Ирландии, времени, когда тексты не умножались, а воспроизводились — предмет для вечной медитации: всякий подвиг, деяние, поход — не разовое событие, не обреченная вспышка во тьме, а лист на дереве, вода в реке, очередной самайн.

Я сейчас читаю великолепный обзор "Мифы и общество Древней Ирландии" Григория Бондаренко и параллельно копаюсь в МГУ-шном издании 1991 г. "Предания и мифы средневековой Ирландии". Я не раз прежде влезала в ирландский фольклор, но, по моему утвердившемуся мнению, читать их гораздо, гораздо увлекательнее, живее и проще, если сначала врубиться в исторический комментарий к ним, т.е. нырять с инструктором, уже знакомым с этими глубинами и рельефом дна. Лишь начитав и насмотрев некий критический объем нонфика по истории Ирландии, я наконец смогла войти в "Предания и мифы" если не как к себе домой, то во всяком случае как в дом к приятелю, о привычках и личной биографии которого мне уже что-то известно.

Ученые люди говорят, что филид (поэт) должен был знать не менее 250 сказаний, а оллам (верховный поэт) — все 350. В "Преданиях и мифах" 20 с небольшим избранных историй, а я — не специалист, а пылкий любитель, и мне поэтому для начала хватит. Мои любимые пока — Разрушение дома Да Дерга, Старина мест, Сватовство к Этайн и Видение Фингена. Читать эти тексты — оценить переводы в полноте я не могу, поскольку не читаю по-ирландски, однако сам русский текст мне очень нравится и слышится точным и изящным — все равно что угадывать сквозь густую синюю (окей, давайте оставаться в символике Ирландии — зеленую) толщу вод времени жесты и лица героев. Метафоры и иносказания того времени богаты, многослойны, игривы и тянут за собой еще глубже. В Старине мест, эдаком топонимическом древнеирландском словаре, мне слышится буддийский сказ — тексты выстроены на повторах, разжевываниях и пояснениях, чтобы не потерять никакие варианты толкования, чтобы слушатель запомнил и мог это знание применить на местности. Но самое сильное для меня в этих сказах — непрерывное, стойкое движение в серой зоне между этим миром и миром сида, это прогулки с богами, чем бы люди ни занимались, а боги — такие же люди, только вечные, сильные и живут под землей. Небесных, недосягаемых богов в ирландской древности совсем немного, и это мне почему-то особенно дорого. В частности, поэтому пересказывать содержание ирландских сказаний — как пересказывать настоящую, сильную литературу, т.е. уплощать, упрощать и банализировать. Соберитесь с духом и влезтьте в этот магический лес. Но прихватите с собой экскурсовода все же.