Издательство Додо Пресс: издаем что хотим

Голос Омара

Голос Омара Постоянный букжокей вс, 13 ноября

Архив Долки

Додо Magic Bookroom (2017)

ISBN:
978-5-905-40917-2

Моего отца звали Патриком

Фрагмент из перевода романа "Архив Долки" Флэнна О'Брайена

В главе четвертой "Архива Долки" происходит таинственная подводная встреча героев с неким загадочным персонажем, личность которого нам, читателям, всю четвертую главу приходится угадывать, а поскольку О'Брайен, как нам хорошо известно, — рассказчик ненадежный, кто его знает, за нос он нас водит или правду говорит. Приводим крохотный фрагмент из перевода этой главы.


Мику было мокро, пусть и не холодно, однако боязно, непонятно и любопытно. Хэкетт сидел рядом, неподвижно.

Появился словно бы слабый свет, смутное сиянье. Оно постепенно усиливалось и придало очертанья сумрачной зале, которая оказалась неожданно обширной и до странного сухой.

Затем Мик увидел фигуру, призрак, вдали. Фигура, кажется, сидела и слегка светилась. Постепенно силуэт ее прояснился, однако остался невыразимо далеким, а то, что Мик поначалу принял в профиль за очень длинный подбородок, оказалось совершенно бесспорно бородой. Привидение укрывала хламида из некоей темной ткани. Странно, однако явление это не напугало его, а вот услышав знакомый голос Де Селби, едва ли не загремевший рядом с ним, он остолбенел.

— Должен поблагодарить тебя за то, что ты явился. Со мною два ученика.

Донесшийся в ответ голос был тих, далек, но совершенно отчетлив. Дублинский акцент ни с чем не спутаешь. Невероятные речения можно обозначить здесь лишь типографски.

Ах, ну что ты, дружище.

— Ты в добром здравии, как водится, полагаю?

Не жалуюсь, слава Богу. Как чувствуешь себя ты — или же как ты думаешь, что ты чувствуешь?

— Сносно, но годы берут свое.

Ха-ха. Ну насмешил.

— Отчего?

Твой извод времени — всего лишь сбивающий с толку показатель разложения. Ты помнишь, что не ведомое тебе было твоей юностью?

— Помню. Но поговорить я хотел о твоей юности. Природа твоей жизни в юности по сравнению с таковой в твоем агиократическом слабоумии должна являть сокрушительный контраст, вознесение к набожности внезапно и даже мучительно. Так ли?

Намекаешь на кислородное голодание? Возможно.

— Признаешь, что ты был распутным и разнузданным юношей?

Для язычника — не худшим. Кроме того, может, это во мне ирландец взыграл.

— Ирландец? В тебе?

Да. Моего отца звали Патриком. И он был тот еще обормот.

— Признаешь ли ты, что ни возраст, ни цвет женщин не имели для тебя значения, если предполагаемая транзакция состояла в соитии?

— Ничего я не признаю. Не забывай, молю, что зрение у меня было прескверным.

— Все ли твои похотливые отправления были гетеросексуальны?

— Гетеровздор! Нет никаких доказательств против меня — кроме тех, которые записал я сам. Слишком смутно. Остерегайся морока подобного извода. Ничто не черно и не бело.

— Мое призванье — исследование и действие, а не литература.

— Ты прискорбно малоопытен. Ты не можешь ни вообразить эпоху, в которой я жил, с ее укладом, ни судить о тогдашнем африканском солнце.


Пер. Шаши Мартыновой

Ваш "Архив Долки" — в проекте "Скрытое золото ХХ века". Пять дней до окончания крауд-кампании.