Конструктивистская утопия, Платонов и культ тела

Борис Гройс, «Александр Дейнека»

Крошечная и крайне увлекательная книжка философа и искусствоведа Бориса Гройса названа по имени главного героя – Александра Дейнеки, но посвящена она лишь небольшому аспекту творчества великого художника времен расцвета русского авангарда, а именно – телесности. «После двух десятилетий художественных экспериментов, кульминацией которых стал переход к геометрической абстракции в работах Казимира Малевича и Пита Мондриана, многие европейские и русские художники провозгласили «возвращение к порядку» - возрождение традиции фигуративной живописи…» - начинает Гройс, и дальше кропотливо анализирует творчество Дейнеки этого периода. Но, конечно, не только Дейнеки – например, Гройс много пишет и о Лени Рифеншталь. Что понятно – как и Дейнека в Советском Союзе, Рифеншталь в нацистской Германии тоже культ вокруг атлетического тела. Однако, сравнивая атлетов Дейнеки и Рифеншталь, Гройс находит важное их отличие друг от друга – там, где Рифеншталь (и вообще нацистская идеология) ищет истоки и непрерывную традицию, в данном случае берущую начало в Древней Греции, советский Дейнека верит в «радикальные исторические переломы, новые начала и технологические революции». На самом деле, это – очень важное отличие ранней советской и нацистской идеологий, какими бы похожими они не были чисто визуально. Лишенное аристократизма, социальной и культурной привилегированности, тело в творчестве Дейнеки идеально вписывается в проект светлого будущего – не как элемент конструктора для построения модели, но как часть реального эксперимента по построению этого самого будущего. Тела в работах Дейнеки, лишенные, в том числе, и сексуальности, «воплощают собой аллегорию телесного бессмертия», то есть, проще говоря, становятся машинами – и в этом творчество Дейнеки неожиданным образом продолжает дело, начато русскими авангардистами, к примеру, тем же Родченко. Дейнека, вслед за представителями русского авангарда, участвует в строительстве конструктивистской утопии. Вот она, непрерывность искусства – и здесь русский авангард неожиданно объединяется с социалистическим реализмом.

Крошечная книжка Гройса вообще наполнена парадоксальными наблюдениями. Например, вот: «…его искусство в некоторой степени служит аналогом текстам Андрея Платонова – автора, интересовавшегося имперсональной мистикой пролетарского тела…» Если задуматься, этот вывод напрашивается сам собой. Книжка «Александр Дейнека» – этот как раз для того, чтобы задуматься, а в какую сторону – автор подскажет.