Разряд!

"Юные годы медбрата Паровозова", Алексей Моторов

Есть люди с талантом байкоплетов.

Алексей Моторов, несомненно, таков.

Он работает в реанимации легендарной Седьмой Городской Больницы то ли санитаром, то ли медбратом, кем-то очень-очень незначительным, намывает полы, перестилает одеяла, меняет судна, потому что не поступил в вуз на врача. Пять раз. И постепенно на деле учится всем необходимым навыком спасения жизней.

Но книжка не об этом. Это там так, между делом.

Между делом жизнь и смерть, между делом бессонные ночи и дни, дополнительные смены, жуткие подробности травм и лечения.

Эта книга об увлеченности. О том, что она не всегда пылает в глазах, но всегда поддерживает, всегда ощущается, она позволяет сомневаться в правильности своего выбора, но не дает его изменить.

Эта книга о людях. О Тамаре Царьковой, бурной, циничной, острой на язык, которую сперва побаивалось даже начальство, а потом она сама стала начальством и оказалась очень справедливой и сочувственной, внимательной и бережной. О Елене Гаркалиной, верящей в своих сотрудников иногда больше, чем они сами в себя верят. О Лидии Васильевне, главвраче, которая все равно сохраняет навыки, позволяющие ей внезапно в метро реанимировать человека, которому срочно понадобилась помощь. О пациенте Сетраке, не могущем ходить, но лихо гоняющем на машине и не нуждающегося в помощи в обычной (вне госпитализации) жизни, и позвавшего Моторова с женой к себе в Абхазию в отпуск. О пациентах, о медсестрах, о врачах, о случайных знакомых из детства, о смешных и жутких случаях на дежурствах, и о Минотавре. Минотавре, придуманным Моторовым однажды в лабиринтах подвального помещения, соединяющего разные отделы больницы, бродящим там, точащего рог о стены, воющего, и жаждущего крови.

О Минотавре. И о том, как люди сражаются с ним каждый день.

И побеждают.

Иногда.

«Все думают, что мне семнадцать. Нет солидности в моём облике. Нужно что-то срочно менять. Или потолстеть, или полысеть».

«Смерть. Это только в книгах она романтична. Особенно на поле брани. Voila une belle mort! А в больнице смерть лишена возвышенных эпитетов. Хотите увидеть прекрасную смерть – летите в Париж и отправляйтесь в Пантеон. Мрамор, гранит, высокие слова, отлитые в бронзе. Это вам не привязанные бирки из клеенки, казенный посмертный эпикриз, мясной развал секционного стола. Когда нет подвига, даже поступка, только констатация умирания».

«Поставщик участковых терапевтов для поликлиник – это арьергард отстающих пофигистов, все шесть курсов пребывающих на грани вылета из института. А уже на рабочем месте они и вовсе стремительно деградируют».

«В конце концов, утешал я себя, человеческий организм – это не утюг, там все просто и предсказуемо».

«Есть профессии, в которых охотничий инстинкт должен только приветствоваться. Вот, например, милиционеры. Да уж лучше им по лесу бегать с ружьями, чем мирных граждан в отделениях ногами бить».

«Так часто бывает, когда вроде жизнь меняется к лучшему, выясняется, что хорошо бы все оставалось как прежде».

«Да и вообще спать нужно днем. День – суетливый, бестолково мельтешащий, шумный, отвлекающий на всякую ерунду. А ночь – неспешная, солидная, без лишних звуков, отсекающая разом все, что не имеет значения, придающая происходящему привкус загадочности и романтики. День неслучайно начинается утром, которое не зря считается временем разочарований. Отвратительное утреннее настроение куда естественнее, чем вечернее. Мне кажется даже, что нарочито бодрое пожелание доброго утра есть лицемерный способ скрыть вполне понятное раздражение. День, конечно, лучше, чем утро, но ненамного. Днем принимаются жесткие решения, рвутся старые связи, говорятся обидные слова. Ночью же все по-другому. Обыденное кажется таинственным, масштабным, привлекательным и гораздо более интересным, чем оно есть на самом деле. Ночью ведутся задушевные разговоры и делаются важные признания.»

«Считается, вероятно, что если у человека есть диплом, то и мозги к нему прилагаются автоматически. Какая наивность!»