Нечугунная проза

"Огонь", Анатолий Кузнецов

Искать эту повесть отдельным изданием – дело заведомо безуспешное: не было, скорее всего, никакого отдельного издания, а были два номера журнала “Юность” – 3 и 4 за 1969 год. Но в сети еще и не такие оцифрованные тексты находятся...

Да, это тот самый Кузнецов, который написал “Бабий Яр” (а “Огонь”, что может показаться странным, написал уже после). Странным это может показаться, потому что на первый взгляд – это абсолютно производственная и насквозь советская проза, со всей полагающейся ей поэзией трудового подвига, причем в хрестоматийнейшем его воплощении: в повести запускают домну – или что там с ней делают после того, как построили?.. Доблестные (и не очень) пролетарии и примкнувшие к ним специалисты разнообразно и не скучно для читателя то строят эту домну, то не строят, то интригующе ленятся и колдуют над непонятным, то вдруг аврально наваливаются в корчагинском духе до полного изнеможения, дабы получить впоследствии свой пролетарский катарсис (про который спойлерить не стану – наступил он иль нет, поскольку домну они зафигачивают какую-то необычайно гигантскую и полной уверенности в ней не имеют). А вокруг домны в нетерпении крутится главный герой – командированный журналист и писатель, который в юности жил в этом городке, который превратился в “промышленный гигант”, в котором остались жить некоторые его прошлые друзья, которые к домне неизбежно причастны, поскольку в городке-гиганте ничего больше нет: только гомерический металлический завод.

Однако ж мне эта повесть стала интересна, конечно же, не домной. Стала она интересна мне разговорами, что ведут промеж себя герои, проблемами, которые их обуревают-одолевают (и проблемы – не то чтоб чугунолитейные). Нынче никакие герои так себя не ведут и о таком не беседуют, а тогдашних страшно беспокоит смысл жизни, целеполагание и прочие максимально-глобально-философские дела. И они же беспокоят автора (не того, который в книге, а того, который вне, и ее пишет). Скорее всего, настоящих работников ковша и прокатного стана в 1969 году больше беспокоила тринадцатая зарплата и премия за досрочный пуск очередного чудовища, изрыгающего пламенный чугун, но так называемая проблематика литературных произведений нам говорит не про беспокойства рабочих, а про мысли и чувства пишущих о них не рабочих почтиинтеллектуалов – и эта проблематика феноменально-уникальна: стоит ли жить ради работы, если эта работа имеет смысл не только для тебя и что-то большое там продвигает наружу, в большой мир; стоит ли жить ради себя и быть циником; стоит ли жить, когда жить незачем, и больших задач не имеется, стоит ли жить ради детей; стоит ли жить ради абстрактной идеи; стоит ли жить, если неинтересно, и если слишком интересно, но непродуктивно – обязательно ли... И так далее...

То есть, люди в повести разговаривают о проблемах, которые волнуют не их, героев и негероев труда, а Анатолия Кузнецова, и уж он-то их заставил пофилософствовать. Как ни странно, они там разговаривают вполне себе по-человечески (да, начитанный циник им не поверит, но все же...). А пройдет каких-то 20 лет – и люди из повестей заговорят о другом и, похоже, к вечным вопросам если и вернутся, то с какого-то третьего бока.