Исповедальный нонфикшн
"Одинокий город. Приключения в искусстве одинокого бытия", Оливия Лэнг
Только что дочитала — а на днях закончу перевод* — очень хорошей книги, которая сразу про многое и жанрово на стыке многого сразу. Мне вообще симпатичны тексты, формально относящиеся к нонфикшну, будь то математика, искусствоведение, этнография или какая угодно еще сфера абстрактного или прикладного знания, однако с сильным авторским голосом, опытом, соображениями. Автор в таких текстах не остается снаружи, он не просто лектор: тут очень личное эмоциональное — и поэтизированное даже — высказывание, и в этом смысле такой нонфикшн приближается к художке. Жанровым пуристам может быть трудно, а мне, к примеру, прекрасно: живой, подвижный, открытый к разговору текст получился. Но, видимо, дело и в том, что автор близка мне по темпераменту — и манере строить фразы (развесисто). Лэнг — журналистка, критик, давно пишет для "Обзёрвера", "Гардиана", "Фриза" и пр., стиль у человека ловкий, стреляный, всё умеет, выкручиваться, чтобы не сыпались повторы, как это часто бывает у современных англоязычных авторов, а у нас не принято, не приходится: у барышни полна голова разных слов, и она их щедро вываливает. Одна беда с нонфикшном: отглагольные существительные. Это караул, конечно. Вот где пришлось поизворачиваться, но проредить их до приятной глазу и уху концентрации, не воюя по смыслу с оригиналом, не удается почти никогда. Ну ла ладно, в нонфикшне простительно.
Отложим лирику в сторону. О чем книга и зачем нам ее читать? Англичанка Лэнг в нулевых пережила неприятный опыт: внезапно оказалась на много месяцев одна в Нью-Йорке, незнакомом, жестком городе, после того как неожиданно оборвался ее тогдашний роман с аборигеном, к которому она, собственно, и прилетела в Штаты. В силу личной истории — нам ее в некотором объеме изложат, — Лэнг накрыло одиночеством не на шутку. И так вышло, что спасалась она, копаясь в истории американского искусства ХХ века — смотрела на него через призму одиночества в большом городе. И получилась красивая складная история о том, как переживали — и выражали — городское одиночество разные нью-йоркские великие. В книге восемь глав, первая — вводная, со второй по пятую есть главные герои, каждый по-своему переживавшие одиночество, — Хоппер, Уорхол, Войнарович, Дарджер, в шестой, говоря строго, царит Клаус Номи, но вообще она шире, про кризис СПИДа в Нью-Йорке 80-х и про одиночество, обусловленное стигмой страшной болезни, в седьмой — Хэррис, который пророк интернета, и она об одиночестве-в-сети (тм), а восьмая — косвенно про Войнаровича (он вообще сквозная фигура всей книги, вместе с Уорхолом) и про выставку "Неведомый плод" Зои Леонард, посвященную, собственно, Войнаровичу. В каждой главе Лэнг изящно и увлекательно рассказывает о своем опыте Нью-Йорка и пронизывает им истории американских творцов из недавнего прошлого. Кроме перечисленных столпов в тексте много всякого и о прочих звездах искусства Ист-Виллиджа, этого сада всех цветов, и про их разновидности отчуждения.
Немало в книге и заходов на теорию одиночества в толпе: его психологические корни, последствия, механизмы возникновения, как оно закрепляется в человеке, чем чревато в дальнейшем и т. д. Всё это с отсылкой к работам нескольких психологов, прицельно исследовавших этот предмет в ХХ веке.
Помимо просветительской ценности этой книги — приготовьтесь сидеть в гугл-картинках, чтобы глядеть на все картины, фотографии, коллажи, граффити, инсталляции и хепенинги, упомянутые и, нередко, контекстно толкуемые в книге, — есть в ней и прекрасное атмосферное пространство самого Нью-Йорка, живой сущности, совсем не обязательно благонамеренной, благодатной или доброжелательной, с его поэзией, мерзостью и величием, во времени и пространстве.
*Русскоязычное издание выйдет, тьфу-тьфу-тьфу, в издательстве AdMarginem в этом году.