Небитый битник

"Письма", Уильям Гэддис

В битой вселенной Керуака Гэддис — фоновый персонаж, статист из массовки, но по его письмам 40-х годов матери можно узнать (и понять, главное) о битниках больше, чем из романов Керуака. Я постараюсь избежать спойлеров, но это поколение выдергивало себя с корнями из тогдашнего американского «образа жизни» (война, конечно, помогала — сначала одна, потом другая), и по этим текстам хорошо видно, в каком состоянии ума пребывала 20-30-летняя молодежь. И что из этого получилось. Потому что битники — это не секта, как нам иногда видится, это сдвиг парадигмы, поворот сознания. Гэддиса же никто битником, насколько мне известно, никогда не считал (а было бы интересно взглянуть на него так — ну потому еще, и что корни Томаса Пинчона — там же; они, кстати, с Гэддисом никогда не встречались, вопреки распространенной легенде о совместной выпивке где-то в Лонг-Айленде), но его одиссея — скитания по Америкам, заработки, лечение загадочной «тропической болезни», переписка с мамой, бесконечные посылки с вещами, заметками и книгами и одержимая работа, стремление выплескиваться на бумагу (другой среды тогда просто не изобрели) — совершенный бит. Только Гэддис остался впоследствии гораздо более упорядоченным в доминирующем модусе высказывания (просодия у него не «боповая», иная, хоть и тоже музыкальная, а хаос и энтропию он запечатлевал на бумаге едва ли не убедительнее Керуака). Романы же его — такая же изнанка и развитие бита, как у Пинчона, хотя с Керуаком у Гэддиса гораздо больше общего, чем с Пинчоном, несмотря на похожесть с последним по дисциплине и наполненности высказывания, традиционно принимаемым за «трудность»).

Но это — начало. Потом — жизнь вполне оседлого писателя (амплитуда его странствий была не так привольна, как у Керуака, но в СССР в середине 80-х он побывал, надо бы найти свидетельства), стремившегося к собственному литературному идеалу (и обретшему его в итоге) - Илье Ильичу Обломову, с финансовыми трудностями, техническими и корпоративными заказами, некоторой работой на ЮСИА (я не знал), непониманием безмозглой критикой, неприятием тупой публикой, паразитизмом и саботажем издателей. Все как у нас. Оторваться от этого эпистолярного нарратива, составленного ведущим гэддисоведом Стивеном Муром, невозможно, я пробовал. Дети, жены и друзья прилагаются. Алкоголизм тактично остается за кадром. Очень рекомендую: картина всей американской литературы после этих писем обретает еще большую связность и глубину.