Повод к разговору

«Высокое косноязычье», Моисей Цетлин

Здесь принято хвалить книги, но я не хочу хвалить – я хочу порекомендовать к прочтению, а потом обсудить. Потому что мне очень хочется, чтобы со мной кто-нибудь поговорил про поэта Моисея Цетлина. Я вот прочитал его книгу «Высокое косноязычье» (в названии – строка Гумилева), а потом прочитал еще много материалов о нем, и теперь не знаю, с кем бы обсудить, а надо. Потому что это какая-то такая удивительная фигура, более чем достойная обсуждения.

Вот что я прочитал про него (сведения все очень спорные, но – что есть). Он родился в 1905-м «в Елисаветграде», в детстве «видел свою бабушку с распоротым погромщиками животом» - погромщиками были григорьевцы. В 1939-м окончил исторический факультет МГУ, начал преподавать, но на него написал донос его же студент, Цетлин пошел на допрос, прихватив с собой узелок с вещами, – правда, обошлось. Есть неподтвержденный данные (его дочь отрицала), что он однажды читал несколько лекций лично для Сталина. Есть и другие неподтвержденные данные – будто бы Цетлин смог спасти из застенков НКВД нескольких невинно (а как еще?) арестованных переводчиков. Да – он был переводчиком-медиевистом, знатоком языков (в том числе и древних), переводил очень много и был оценен именно как переводчик. При этом он всю жизнь писал стихи – он вроде бы знал Мандельштама и Есенина, его первые стихи датированы серединой 1920-х, но его стихи практически не печатались всю его долгую жизнь (а умер он в 1995 году, причем работал и писал почти до конца жизни). Еще он вел картотеку известных женщин России (чуть ли не с древности до наших дней). В шестидесятые и, насколько я понимаю, до смерти он был убежденным сталинистом и, что называется, «почвенником», общался с русскими националистами еще того, девяностых годов, самого омерзительного разлива – и, при этом, был глубоко верующим человеком, и много переводил с древнееврейского и ощущал себя совершеннейшим евреем. «По прошествии лет 20-ти я спросил академика Вячеслава Всеволодовича Иванова о явлении сталиниста в лице русского фактически запрещенного поэта еврейской национальности. В.В. объяснил, что во времена Цетлина многие интеллигентные люди воспринимали Сталина, как реформатора, возвращавшего Россию к дореволюционным порядкам…» - это писал о нем кто-то в журнале, кажется, «Русский Гулливер». Ну, и так далее. Да, и вот еще что – он оказался очень интересным поэтом, хотя от некоторых его стихов в буквальном смысле хочется отмыться.

И теперь я хочу поговорить, но не знаю, с кем. Дальше – несколько его текстов, так сказать, показательных (и мне совершенно непонятно, как все они уживались в голове этого человека, и как вообще в его голове все это уживалось, и что был за ад в голове этого человека).

___________________

Кулаки (стихотворение 1937 года)

Кулаки и дети кулаков
Говорят о «ридной» Украине.
Злобою блеснет эмаль белков,
Но сейчас же в синеве застынет.

Обойти возможно ль им судьбу?!
Отравил их Север красотою.
Ослепил холодной высотою.
Вновь сюда, но вольными, придут.

***

Полиомиелит

С недетским
выраженьем глаз
ко мне прижалась
тельцем всем
тщедушным
больная девочка
с искривленными
ножками.
Зачем Господь
бесчеловечен так?!
Забыл,
что голод – их отец,
Белонна – мать,
и Город – колыбель?!
Забыл, что сам –
подобье человека?!

***

А.П.Потоцкой

Нет, русской водкой ей не затемнить
лик замордованного в Минске
Михоэлса. Он вечно перед ней.
Ей нынче – семьдесят. Смешалась кровь
дворянская и русская в ней с кровью
аристократки польской.
Пусть так, но Иудеи дочь
она – всецело.
«Вопль дщери Иудейской» -
это вопль ее.
Она сбирает беззаветно крохи
униженной раздавленной культуры,
как Руфь – колосья в поле,
или как
она б останки в Минске подбирала
великого артиста и супруга.
«Они восстанут, мертвецы Твои!» -
сказал пророк Исаия. Я верю:
вновь оживут Михоэлс и Шагал
в холодном воздухе страны моей, ненужно
жестокой, но любимой до конца.

***

Конец

Дом Ипатьева Здесь был его порог.
Наклонилась. Подняла устало
Штукатурки ссохшийся кусок.
Так. На память. За серцде забрало.
Что ж! и прах Бастилии в печали
Так же возносил когда-то бог.

***

Трудно жить без иконы и веры.
Бледен еле мерцающий свет.
После Сталина правят премьеры,
А Вождя и Отца что-то нет.

***

Термидорьянец! Паскуда!
Смазливый бабий угодник!
Кого, импотент, ты порочишь
блудливым своим языком?
Вождя, что создал эту землю,
воздвиг этот мир, этот дом,
Порочишь, щенок,
последней следуя моде!
Кого ты лягнуть вознамерился,
жалкая мразь,
И тявкаешь ты на него,
рифмоплет желторото-слюнявый?
Ведь он полубог, не чета вам,
погрязшим в бесславье
Пигмеям, рабам, подлипалам,
зарывшимся по уши в грязь!
Он древних традиций герой,
им ныне и присно пребудет!
Эсхил и Шекспир!
Резец флорентийца суровый!
Канкан каннибальский
у трупа ужель не разбудит
Презренье и гнев к вашей грязной,
объевшейся своре?

***
Оправдание зла

Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.
Гете, Фауст

Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья.
Н. А. Некрасов

Есть высокое что-то
в оправдании зла —
Свет слепящий кивота,
чудодейная мгла.

И чуть видные в Тверди
берега божества, —
позывные ли смерти,
чувство ль с Небом родства?

От конца до начала
ваша правда бедна,
как цианистый калий,
как цикута до дна.

И когда я увижу,
демиург, твой чертог,
Я себя не унижу,
пав у благостных ног.

Я приникну к подножью, -
мне не очень везло, -
помоги мне. О боже,
всем проклятьям назло!

Помоги мне, мой черный,
мой затюканный бес,
чтобы путь мой стал торным
от земли до небес!