Начало любви

Елена Макарова, «Мы лепим, что мы лепим, что мы лепим. Три дня с Яном Раухвергером»

Язык Елены Макаровой похож на метроном со сбитым ритмом, или на часы, которые то замедляются, то, наоборот, набирают ход. Короткие фразы, короткие описания, диалоги, шум машин за окном, глиняные голуби на подоконнике, улегшаяся на полу собака, странные парижские друзья, потерявшиеся в бывшей промзоне южного Тель-Авива, во дворе бесконечного серого дома, в котором живут художники. Тик-так, тик-так.

В течение трех дней Елена Макарова и Ян Раухвергер лепили друг друга. Они встречались утром в мастерской Яна – большом, заставленным всевозможными вещами, помещении с высокими потолками, с картинами, прислоненными к стенам, с глиняными голубями на подоконнике, с греющимися в тостере питами, - и лепили друг друга. И разговаривали – обо всем и ни о чем: о любви, о Веласкесе, о Москве и Тель-Авиве, о погоде и свекольном салате, который приготовила Галит, не говорящая по-русски жена Яна. Три дня стрелки часов тикали – тик-так, - то замедляясь, то ускоряясь. Три дня метроном сбивался с ритма, ошметки ненужной глины падали под стол, глаза на вылепленном лице обретали взгляд, а дверь за вылепленной фигурой приоткрывалась, обнажая за собой бесконечность.

«Художники думают, что, если они зафиксируют пастель и вставят картину в раму, она сохранится навечно. У рамы и фиксатива есть функция охраны картины. Но я думаю, что только любовь других поколений может ее сохранить. Если будет пожар – вынесут. То есть это любовь, а не фиксатив. Так и в работе. Когда я начинаю новую работу, это влюбленность в мотив, желание понять. Желание приблизиться – это начало любви…»

Елена Макарова – прозаик, историк, скульптор, исследователь искусства лагеря Терезин, автор книги «Фридл» и еще четырех десятков книг, арт-терапевт – откликнулась на предложение Яна Раухвергера – художника, ученика Владимира Вейсберга, «круглое мягкое лицо, сильные руки», - сочинить что-то на тему его работ – «я так и не поняла, что именно». Она подумала, что «могла бы слепить тебя у тебя в мастерской». Ян ответил – три сеанса, «за это время многое прояснится. Ты хотела бы работать в глине?» Им обоим это было нужно.

«Ян великодушный. В каждом находит что-то хорошее. Художники, как правило, не злоязычны. Злоязычие – прерогатива писателей, к которым я каким-то боком тоже принадлежу. Мы лепим, время бежит…»

Очень сложно словами описать процесс творчества, со-творчества. Но – «мы таки влепились друг в друга, а с участью раздельного бытования торса, головы и волос создатель разберется сам». В течение трех дней Елена Макарова и Ян Раухвергер лепили друг друга. Получились скульптурная композиция с Яном и открытой дверью, лицо Елены с пронзительным взглядом и книга, которую не с чем сравнить. Тик-так.