Покуда солнце шарит по карманам
Стихи Патрика Кавана
Стихи я читаю наскоками, в поэтов либо влюбляюсь со второго-третьего текста, либо не влюбляюсь, и во втором случае бывают разные варианты: отхожу, пятясь, с почтением, бия поклоны; ухожу тихо, пока на меня не обратили внимания; ухожу шумно, демонстративно. Последнее — редкость. Впрочем, возможно, это оттого, что поэзию я читаю куда реже прозы. В Патрика Кавана я влюбилась сразу, но это однозначно мой личный тик: он, во-первых, ирландский, а во-вторых, "регионалист", скажем так, а мое обожание Ричарда Хьюго — певца Тихоокеанского побережья Штатов — широко известна (среди меня и моих друзей).
Ирландца Кавана я люблю за его ирландскость, простите. В смысле, он художник-акварелист с хирургическим зрением на свои края, художник-летописец, влюбленный по-честному, не слепо, в свой остров, в это чудо и проклятье любого зрячего ирландца. Конечно же, Кавана легко любить за его образы, за его щедрую, богатую ворчливость; он женат на Ирландии, с рождения, этот брак — бурный и сильный, со взаимными восторгами, стычками, спорами, раздражением и нежностью. Я готова и хочу видеть Ирландию его глазами — и любить ее как сестру намного старше меня.
Ну и, конечно, то, что Кавана был другом/врагом Флэнна О'Брайена, лишь добавляет моей симпатии кухонно-родственный оттенок.
Шанкодафф
Черные мои холмы не видели ни разу, как восходит солнце, Вечно глядят они на север, к Арме. Лотова жена не стала б солью, если б оказалась Нелюбопытной, как черные мои холмы, довольные, Когда рассвет выбеливает часовню Глассдраммонд. Мои холмы копят каждый сияющий шиллинг марта, Покуда солнце шарит по карманам. Они мне Альпы, я взбирался на Маттерхорн С охапкой сена трем телятам чахлым На поле под Великим Фортом Роксавидж. Ветер ледяной рвет тростниковые бороды Шанкодаффа, А пастухи, попрятавшись в Фотерна-буш, Поглядывают вверх и говорят: "Кто им хозяин, холмам голодным этим, Что брошены давно камышницею и бекасом? Поэт? Тогда, ей-богу, нищий он уж точно". Я слышу, и мое сердце не потрясено ли?