Точка. Тире. Точка.

«Век иной и жизнь другая», Юлия Эйдельман

Начну с того, что эту книгу я еще не дочитал – как раз в процессе. Но мне так нравится, что, как говорится, не могу молчать. Итак, Юлия Мадора-Эйдельман – дочь комсомольцев 1920-х, литсекретарь Ильи Эренбурга, педагог и вдова Натана Эйдельмана – и ее воспоминания.

Положа руку на сердце, нет ничего более интересного, чем воспоминания. Потому что, как правильно говорит Ирина Врубель-Голубкина, автор прекрасной книги «Разговоры в зеркале», нет ничего интереснее человеческой истории, а уж у Юлии Эйдельман история головокружительная в буквальном смысле слова. Всю жизнь, с раннего детства, она встречает на своем пути интереснейших людей (среди них – и Илья Эренбург, и Давид Бурлюк, и Борис Слуцкий, и еще много кто), и о каждом пишет – тактично, с любовью и, даже если порой ее взгляд на того или иного человека критичен, эта критика неизменно уважительна. Она пишет честно, что думает - то и фиксирует на бумаге, но ни единого раза не сводит счетов - важная и ценная деталь. Есть только один сорт людей, которые недостойны уважения этой женщины – подлецы и стукачи, которых, к сожалению, в ее жизни тоже было не мало. Но больше она, конечно, пишет о людях порядочных, и это не только обладатели известных фамилий. Один из самых запоминающихся эпизодов (наряду с забавными зарисовками о тех же Бурлюке или Глазунове) – про учительницу литературы, которая, в день выхода постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград», вошла в класс и перед тем, как заявить, что стихи Анны Ахматовой чужды любому советскому человеку, целый урок читала ошеломленным детям эти прекрасные строки.

Юлия Эйдельман очень много пишет о людях – естественно, большая часть книги посвящена Натану Эйдельману и его друзьям. Но она так же подробно («вдумчиво» - именно это слово здесь будет уместно) пишет и о жизни, о быте, о собственных переживаниях, разочарованиях и любовях. Порой ее книга читается как захватывающий роман, порой – как откровенный дневник (тем более, что есть здесь и отрывки из дневников самой Юлии, и из дневников Натана Эйдельмана), но все это – живое и захватывающее свидетельство жизни целого поколения, это живая история страны. Но, какими бы ни были трагическими события, описываемые в книге (а в жизни человека, рожденного в СССР в 1930 году, таких событий было более чем достаточно, Юлия Эйдельман в первой главе в буквальном смысле перечисляет то, что случилось в 1930-м, и список этот далеко не полон), эти воспоминания наполнены интересом к жизни и к людям, желанием жить.

Короче говоря, замечательно чтение. Которое, к том же, начинается так: «В детстве хотелось научиться морзянке, манила загадочность ее знаков, они казались интереснее и значительнее слов. Тире. Точка. Тире. Напоминает эпитафию. Даты, между ними черта – и в ней уместилась жизнь…»