Ирландский оракул
"Лучшее из Майлза", Флэнн О'Брайен
егодня, дамы и господа, я намереваюсь сделать самой себе поблажку и рассказать вам не про свежепрочитанную книгу "Знаешь, кто помер?" Пэдди Даффи (всем интересующимся частными подробностями современной жизни Ирландии, доложенными в фасоне "Нового Сатирикона", рекомендую пылко, по-русски нету, правда; оригинальное название "Do you know who is dead? A hilarious celebration of what makes us Irish"), а про... ага, про Флэнна О'Брайена опять. А поскольку я вам про него докладывала дважды (тут и тут), по разным поводам, сегодня будет парочка не обнародованных еще фрагментов из перевода "Лучшего из Майлза", который я сейчас колупаю. Считайте этот эфир тизером (или тазером, кому как придется) и, одновременно, поводом умилиться, до чего все остается без изменений, по крайней мере — в Европе, если нам с вами по-прежнему приятно считать себя европейцами. Заранее предупрежу: все непонятные слова в нашем издании будут откомментированы в сносках до понятности. Все приводимые фрагменты были опубликованы в 1940-х гг.
Участвовать в издании можно (и нужно, следовало бы добавить, но я не буду, потому что уже добавила) тут.
Из раздела "Исследовательское бюро"
Полезный инструмент
Проиллюстрированное сегодня изделие (угадали?) — снегомер. Ныне их в Ирландии совсем немного. Он изготовлен из меди и состоит из воронки, или трубы-уловителя, для снега, которая расширяется внутри прибора, а затем восемнадцать дюймов ее ведут вниз, что позволяет снегу падать в подставленный поддон. Вокруг датчика располагается кожух, который можно нагревать горячей водой и тем самым плавить снег. Благодаря этому устройству снег никуда не денется: он растает и стечет в ведро, размещенное ниже, где и будет тщательно измерен.
Ну и что, скажете вы. А я вам объясню, что. В том, чтобы иметь у себя снегомер, есть одно большое преимущество. Предположим, случится близ вашего дома слоняться какому-нибудь луноликому юноше, какие читают Пруста и несут всякий вздор про искусство, жизнь, любовь и тому подобное. У него, разумеется, найдется в запасе несколько плаксивых фраз на французском, которые он через подходящие промежутки времени станет бережно доставать, как достают из кошелька монеты. Неизбежно наступит день (даже если вам придется ждать много лет), когда он вздохнет и пробормочет:
— Mais où sont les neiges d’antan?[1]
Вот она, ваша возможность. Ваш звездный час. Хватайте этого олуха за шиворот, тащите к снегомеру и вопите:
— Да в ведре, болван!
Готов поспорить, вам будет приятно.
[1] «Но где же прошлогодний снег?» — строка из стихотворения «Баллада о дамах былых времен» (1461/1462) французского поэта Франсуа Вийона (1431/1432 — 1463-1491), пер. Н. Гумилева.
Из раздела "Простой народ Ирландии"
Ни в коем случае не следует забывать, что владение имуществом на правах сокмена, полученное по феодо-копигольдам персонально и переполученное по пактам ленного жалования пожертвованной в пожизненное пользование правом…
Простой народ Ирландии: Слушаешь — будто грязная вода из дырки в лопнувшем резиновом мячике прыскает.
…отчуждаема лишь по droit о перевыполнении закона, действующего в праве поквартальной платы вдове, претендующей на копигольды усопшего супруга, или же в возвращении копий seisinafacitstipidem, законной копии с маркой в два пенса стоимостью, каковую следует подать в суд Звездной палаты.
Более того, рента без ответственности по долгам может быть ущемлена подобным пожизненным владением недвижимостью или взысканиями по документальному владению и переприсвоена путем открытого торга и состоит далее в graund serjaunty du roi, а, чтобы доставить все это дело из Лиссабона, должно хватить восемнадцати рыболовецких баркасов.
Простой народ Ирландии: А рыболовецкие баркасы тут откуда?
Моя персона: Обыкновенно из Хоута.
Простой народ Ирландии: Да нет, какое они имеют отношение к тому, что вы говорили?
Моя персона: Все в порядке. Я просто пытался выяснить, вы все еще читаете, что написано, или нет. Кстати, я тут наткнулся давеча в таверне на одну смешную шутку.
Простой народ Ирландии (хихикая): Ну-ка?
Моя персона: Там объявление на стене было. Такое: «Мы достигли соглашения с нашим банком. Они согласились не продавать напитки. Мы, со своей стороны, согласились не обналичивать чеки».
Простой народ Ирландии: О, ха-ха-ха! Хо-хо-хо! (Звуки тысяч хлопков по ляжкам в пароксизме веселья.)
Моя персона: Вот и славно. Я знал, что вам понравится.
Из раздела "Критика, искусство, письма"
СРОЧНО В НОМЕР! Когда крыша течет, а пианино нуждается в настройщике, когда прорывает газовую колонку, а брат (на побывке) линяет по-тихому в пивнушку, что делаю я? Я посылаю за специалистом, обученным человеком, и оставляю решение проблемы ему. А когда придет час расплаты, я все улажу в соответствии с типовыми расценками, осененными парой столетий общественных договоров. Но когда желаю что-нибудь почитать, я обычно пишу это сам.
Впрочем, приметил я в газетном киоске на днях «ПАК ФЭР», отпечатанный невзирая ни на что на качественной глянцевой белой бумаге и посвященный милому капризу, что писатель — настоящий писатель, понимаете, да? — есть профессионал, искусник, высокообразованная персона, которой никогда не следует платить меньше пяти фунтов за хорошую работу. (Я бы делал за четыре и шесть пенсов, мистер О'Фаолейн, но тогда это уже не работа.)
Поскольку этот журнал представляет собой свидетельство непроизвольного признания профессионального статуса за целой безымянной бандой людей и поскольку материалы этих экс-ПАХМА-дилетантов можно счесть в лучшем случае технической работой («Искусство наконец-то не меряется (так!) по линейке», несведущим допустимо восторженно любоваться сияющей аппаратурой. В смысле, синтаксисом и пунктуацией, — мы знаем, что с ними порядок, но все же нам бы глянуть. Покупатель имеет право требовать, чтобы нанятый им словесник словеса свои писал по крайней мере грамотно.
Страница 19 посвящена балету, и автор счел необходимым дважды упомянуть иностранного джентльмена по фамилии Йосс, из соображений экономии отчекрыжив вторую «с» и тем сберегши бумагу. Десятью страницами далее главное перо ПАХМА представляет очерк, который начинается со слов «Шоно Кариссимо» и клеймит — с давлением пятисот фунтов на квадратный дюйм: «Ничего, кроме рояля, из-за озаренных желтых занавесей не слышал я, и метал он громадные, набрякшие, штормовые брызги Концерта ля-мажор!» Любой, кто в силах сыграть концерт на фортепиано, заслуживает больше, чем пять фунтов, во всяк-кий день на неделе. Появляются еще два иностранных джентльмена, и автор воображает, что их звать Брэйгель и Бохаччо. Любопытен и оборот «карио мио», возникающий ближе к концу этой работы, он, без сомнения, намекает на некий романсный язык. (И, более того, «циклоп» — это род. пад. ж. р.).
На странице 35 нам мимолетно попадается «Роберт Эмметт», однако нет упоминаний о «Джоне Митчелле» и «Артуре Гриффите». Две страницы спустя нас знакомят с гэльским новшеством. ‘Ni thagaim geilleadh do’n chúirt seo Guvóradeeaurinn!
Страница 41 предлагает нам изысканное развлеченнье (или же, как это наверняка называется, развлечение) — интервью с самим Глашатаем. Литературный тон здесь еще выше, пусть даже «Диннин» удостаивается лишь двух «н» из трех, а самому́ великому лексикографу походя приписывают изуверства вроде Faoileánn, Faoileánnda и Faioleánndacht. Здесь же, впервые в истории литературы, возникает слово tournédos. (Есть у нас такие, но без вот этого диакритического знака, старина.) На странице 42 мы видим из-под вскинутых бровей фразу: «Не один вечер подряд излагал я в своего приятеля эти кошмарные истории Жан-Жака» (так твою растак).
Все это воспринимается как мелочные придирки, и в этом я с вами соглашусь, так и есть. Но дело вот в чем: если эти спесивые высокообразованные гении письма, уверенные, что они стоят больше пяти фунтов, настырно втаскивают за благородные загривки иностранные слова к себе в тексты, отчего бы не делать этого аккуратно, тем самым показывая, что употребление этих слов совершенно непринужденно и есть результат долгих пребываний за рубежом?
Однако вернемся к. На странице 55 произведение мистера Джойса именуют «Finnegan’s Wake». Все тот же нахальный апостроф ускорил кончину несчастного писателя. На странице 63 имеется аллюзия на «Иллиаду» Гомера, на той же странице слово Primevera следует за артиклем Le, слово Pièta возникает там, где явно должна быть Pietà, триптих именуют трайптиком, а у мисс Джеллетт в фамилии не достает одной «т», ьфу-ьфу-ьфу, никому не пожелаешь.
Любого профессионального борзописца, окажись он повинен в перечисленных мною проступках, следует увольнять в одночасье. Ответственные граждане, может, и стоят в мире словесности шиллинг и шесть пенсов, но никак не пять шиллингов.