Бездонный Пушкин

"Домик в Коломне", Александр Сергеевич Пушкин

Двадцать лет назад (то есть, аж в 1995 году) я зачем-то нарисовал и издал крошечным тиражиком небольшую книжечку... Ну, как зачем?.. От нежелания бездельничать во время перерыва в заказной работе и от большой любви к “нашему всему”. А на титульном листе к ФИО “А. С. Пушкин” я нагло пририсовал ФИО “С. В. Жицкий”. Делать традиционную книжку с хрестоматийными стихами было совершенно неохота, и я выбрал самую абсурдно-загадочную поэму: “Домик в Коломне”. Как я тогда не понимал, что было в голове у поэта, когда он эту поэму сочинял, так и сейчас не понимаю. Но тогда это непонимание как раз и послужило стимулом для привнесения своей толики визуального абсурда в пушкинские вербальные загадочности.

А нынче-то, с внедрением интернета в наш литературно-критический обиход стало проще изучать чужие точки зрения, и я, наткнувшись в своем архиве на старую нашу с Пушкиным книжицу, поэму перечитал. И полистал написанное про поэму – дай, думаю, умные люди мне чего-нибудь про нее объяснят... Мамочки, чего там только нету: и про зашифрованную концепцию трехбожия, и про якобы имеющиеся внутри пророчества марксистско-ленинского кошмара, и про глубоко зарытую апокалиптичность, и про нумерологические шифры, и про привязку к карточным играм, и про пасквиль на своего приятеля, переодевшегося девкой... Но, кажется, нету незатейливой (но не в первую очередь приходящей в голову) гипотезы: а что если Пушкин п р о с т о т а к поэму-то написал, а? Неужто солнцу русской поэзии нельзя было ничего сочинить совершенно без задней мысли? Из литературно-хулиганских, так сказать, побуждений?

И вот я теперь не хочу не только пробиваться до второго (третьего, пятого...) дна (даже если оно/они есть) – я не желаю строить даже простейших сюжетных предположений: вот зачем этот мужчина в кухарки пошел? Был ли он любовником Параши – или замаскировался тайком, имея коварный план ее соблазнения? А вдруг это был трансвестит – о, ужас!..

Надо, пожалуй, почитать в интернете: как там с трансвеститами/транссексуалами обстояло дело в пушкинскую эпоху... Или не надо?..

В качестве приложения: поэма в исполнении Игоря Ильинского и Стаса Жицкого.