Поэзия и революция

"Король утопленников", Алексей Цветков

Реальность текста существует только там и только такая, где — и каким образом — она соприкасается с сознанием читателя. (Об этом весь наш читательский клуб «Голос Омара LIVE» — из того, что происходит прямо сейчас, к примеру.) Поэтому, несмотря на то, что я считываю политическое в том, что пишет Цветков, это мне странным образом интересней едва ли не меньше всего. Пусть это и не отменяет удовольствия от считываемого. Думаю, я неправильный читатель Цветкова.

В любом тексте я отыскиваю, вынимаю во внутреннюю копилку и люблю то, что приближает этот текст к поэзии. Я готова выдать poetic license всему, что мне в качестве таковой нравится, задумывалось оно так или нет.

Цветков устраивает читателю поэзию там, где ожидалась реальность, и в крупном, и в мелочах, и особенно это выразительно на контрасте с честной социальной сатирой и радикальным марксизмом — как всегда магия лучше всего, когда неожиданно проглядывает из-под повседневности. Это делается очень прозрачно, без желания намеренно усложнить или затемнить речь, а как раз наоборот — с тем, чтобы наконец поговорить с читателем на языке, максимально близком к тому, как оно есть на самом деле.

Под «поэзией» я имею в виду такой слом или такое преображение повествовательности, прорыв в такую ее форму, которая отвечала бы ничему другому, как мифу или откровению.

Думаю, то, что я называю «поэзией», Цветков бы как раз назвал «революцией».