Попердяй, обзовуха и боль

"Крещенные крестами. Записки на коленках", Эдуард Кочергин

Конечно же, мы все читали мемуары жертв сталинского террора и свидетелей тогдашнего кошмара, и читали их в изобилии. Конечно же, мы (я имею в виду, мы – нормальные человеческие люди) не можем не ужасаться, их читая. Но есть особенный подраздел этого корпуса книг – небольшой, но самый страшный: это рассказы тех, кто тогда был ребенком. Конечно, невозможно спокойно читать никакую книгу, рассказывающую о тогдашних временах, но страдания и трагедии взрослых людей – они, как это ни цинично звучит, нам все же попривычней уже, а вот когда речь идет о детях, у меня, к примеру, сердце начинает практически разрываться. Тут ужасность имеет два параметра: первый – это беззащитность совсем маленького ребенка перед злом и легко воспитуемая звериность в ребенке постарше, как ответ на это зло.

Эта книга – о том, как маленький сын “врагов народа” выживал в тюрьмоподобных воспитательных заведениях, как он оттуда сбегал, с какими людьми встречался за детдомовской решеткой и на опасной свободе. Книжка – не вымысел, автор и был тем маленьким сыном, но написана как натуральная хорошая литература. Емкий, мощный лексикон – наполовину блатной, а наполовину – из явно самоизобретенных выражений и слов, ну, по крайней мере, мне многие слова из словаря Кочергина показались незнакомыми, но интуитивно понятными, потому что живыми. Кто такие “помоганцы” и “попердяй”, что это – “шкварник” и “обзовуха”?.. И персонажи, персонажи – чистый бестиарий! Точнее, грязный и страшноватый. За небольшими исключениями – ну, вот таким боком повернулся тогда мир к маленькому “зверенышу”, как он сам себя называет, а тогдашний свой мир называет “людской тайгой”. К счастью, звереныш не вырос в зверя, а стал театральным художником – и не простым даже, а народным, академиком, лауреатом госпремий и главным в театре имени Товстоногова. Но сколько же таких малышей тайга превратила в жестоких хищников или равнодушно сожрала...