На вопросы можно не отвечать. А иногда даже нужно

"История буддийской мысли", Эдвард Дж. Томас

Особенное это переживание — сначала нахватать на заданную тему кучу всякого бессистемно, как-то из общей логики распихать по шкафам, стулом дверцы припереть, чтоб не вываливалось, а затем, поняв, что еще кое-что нужно в тот же шкаф запихнуть, но дверь ежели открыть, все прямо фонтаном наружу выпрет, тихонечко эту дверь открыть и начать наводить там хоть какой-то порядок, через щель, одной рукой. Англичанин-библиотекарь Эдвард Джозеф Томас, проживший себе в Индии почти 90 лет с середины XIX века, написал классический труд западной буддологии "История буддийской мысли" (1933 г., многочисленные переиздания происходят до сих пор, я читаю версию 1971 года)*, которую мы откопали в букинистическом магазине в Осло, и я прямо не сходя с места в нее зарылась, и это как раз той самой одной рукой попытка наведения порядка в головном шкафчике.

Да, это сухой, наукообразный, педантичный трактат о том, как буддийское мировоззрение развивалось от его начала, когда никто ничего не записывал, и до VII-X вв н. э., когда письменных источников сильно прибавилось — как неимоверно приросло Учение всевозможной легендарикой, историями и трактовками. Да, каждый третий абзац я читаю по два-три раза, потому что слова из санскрита и пали производят в моем сознании тот же эффект, какой фары автомобиля на лесной дороге — на не выспавшегося лося: парализующий. И, да, я даже не надеюсь, что вся эта махина невероятной, немыслимой красоты логики, жажды наивысшего освобождения, неукротимой мысли, бескомпромиссного стремления эдак изящно и в столбик укладывается мне в голову. Однако представление о том, как, с более-менее аргументированной вероятностью, развивалась и эволюционировала буддийская философия, что такое, с точки зрения классического буддизма, сознание, когда и почему развилось учение Махаяны, я все-таки, кажется, получаю. Хотя давно, давно я не читала нехудожественных книг, где автор никак, никак не стремится упростить читателю жизнь, его цель — корректность, отстраненность и максимальная фактологическая аргументированность.

Об этом труде, который по-прежнему неминуемо цитируют до сих пор, говорят, что, конечно, сейчас у нас гораздо больше всего под рукой, научное сообщество, занятое исследованием восточных философий, насобирало еще кучу всякого первичного, вторичного и иного -ичного материала по теме, и я понимаю, что, пожелай я копать для общего развития западные представления о буддизме дальше, следует методично читать еще хотя бы пару десятков трудов, более современных. Не уверена, что ринусь это делать сейчас же — я глубоко укушена художественной прозой, а расщеплять время пока не умею, эту сиддху еще заработать надо. И все же одно то, что есть четыре вопроса в буддизме, на которые можно и нужно не отвечать, потому что а) любой ответ будет глупостью и б) любой ответ нерелевантен, потому что не приближает ни к истинному знанию, ни к освобождению из самсары, — для меня повод для отдельной медитации. И, конечно, отдельный восторг — удивительная неразрывность буддийского трансцендентного с логикой, чистым разумом, мышлением, выстроенной совершенно математической полемикой, без всякого опия для народа. Без манипуляций. Без устрашения. Без морока, словом.

По-русски, насколько мне известно, выходила только его знаменитая книга "Будда. История и легенды".