Последний шедевр русской литературы
""Лето в Бадене" и другие произведения". Леонид Цыпкин
Сначала – краткие биографические сведения. Леонид Борисович Цыпкин родился в Минске 20 марта 1926 года. Родители, племянники и сестра его отца погибли в Минском гетто, а брат и еще две сестры сгинули в ГУЛАГе. Леонид Борисович Цыпкин был патологоанатомом в Московской областной психиатрической больнице № 2 в поселке Мещерское, позже – старшим научным сотрудником отдела иммунологии и вирусологии опухолевых заболеваний Института полиомиелита и вирусных энцефалитов Академии медицинских наук СССР, подрабатывал прозектором в городской больнице, защитил докторскую диссертацию в 1969 году. В начале 1960-х он начал писать стихи, в начале 1970-х – прозу, но даже не думал печататься. В 1979-м, после эмиграции сына, Цыпкина уволили из института, потом восстановили в должности младшего научного сотрудника. В конце 1980-го Цыпкин закончил "Лето в Бадене" – (ныне) самое известное свое произведение, 7 января 1981-го получил первый отказ в эмиграции. 15 марта 1982 года Цыпкина снова уволили, а двумя днями ранее, 13 марта, началась публикация повести "Лето в Бадене" в "Новой газете" (Нью-Йорк). 20 марта 1982 года, в день своего рождения, Леонид Борисович Цыпкин умер, успев побыть издающимся писателем ровно неделю. Повесть "Лето в Бадене" была опубликована, переведена на немецкий и английский, в конце 1980-х в Лондоне ее прочла Сьюзен Сонтаг, которая назвала повесть "последним шедевром русской литературы". С начала 2000-х книга была переведена едва ли не на все европейские языки, в США выходила с послесловием Сонтаг. В России рассказы и повести Леонида Борисовича Цыпкина впервые вышли в 1999 году, потом несколько раз переиздавались. Последний раз "Лето в Бадене" было переиздано в "НЛО" два года назад, а до того там же вышел представительный том его повестей и рассказов. Такая история.
Теперь, собственно, то, что я хотел написать про эту книгу. Впервые я услышал о ней лет пять назад, когда моя живущая в Швеции сестра с восторгом начала рассказывать мне о текстах некоего Цыпкина, который в буквальном смысле "пишет про нас". Сестра как раз гостила в Питере, как и я, так что мы пошли в Дом книги и купили там последний экземпляр того самого представительного тома, изданного в "НЛО". Потом я прочитал эту книгу, и с тех пор мечтаю, чтобы ее прочитали все, кто еще этого не сделал.
Я несколько раз пытался объяснить, что же такое есть в текстах Цыпкина, из-за чего они мне кажутся совершенно необходимыми для чтения, и все время получается не то и не так. Сейчас тоже будет не то и не так, но по-другому я пока не научился. Мне легче привести пример из, скажем, собственной жизни, тем более, этот условный пример был уже проговорен и с сестрой, которая открыла мне писателя Цыпкина, и с другими, которым этого писателя пытался открыть уже я сам. Это не пример поведения и не случай из жизни. Это, скорее, пример чувств, ощущений, которые знакомы, уверен, почти всем интеллигентным мальчикам из хороших семей, и, наверное, девочкам тоже. Дело в том, что нас отлично воспитали, мы читали много умных книжек и точно знаем, что надо, например, вступиться, если обижают женщину. Но, честно говоря, лучше бы ей нужно было просто уступить место. Потому что очень не хочется, чтобы тебе дали по голове. И мама расстроится. И еще могут сломать очки. Потому что мы знаем, что все равно вступимся. Именно об этом чувстве и пишет писатель Леонид Цыпкин. И в его гениальном маленьком романе (или повести) про Достоевского «Лето в Бадене», и в других более или менее больших повестях, и в рассказах речь, по сути, идет о неуверенности интеллигентного человека. Однажды, поздно вечером, я провожал девушку, в метро, где-то далеко, шумели какие-то парни – может быть, футбольные фанаты, я не знаю. Сложно передать гамму чувств, которую я успешно научился скрывать. Тексты Цыпкина – они как раз об этом.
И тут важно написать, что, конечно, в текстах Цыпкина есть сюжеты, есть удивительный язык, похожий на поток сознания, но, естественно, не он, а выверенные, идеально подогнанные друг к другу слова, есть потрясающее знание предмета, есть необыкновенные наблюдения и выводы. Не надо думать, что проза Цыпкина – это сеанс психоанализа для неуверенных в себе интеллигентных задротов. Думаю, меньше всего Цыпкин думал о таком сеансе. Он просто писал, как пишется, не пытаясь показаться кем-то другим – большая, хочу заметить, редкость. И кто виноват, что у него получилось так, как больше ни у кого?