Два — это начало конца

"Питер Пэн", Джеймс Бэрри

«...Больше они об этом не говорили, но с тех пор Венди уже твердо знала, что вырастет. Об этом всегда узнаёшь, как только тебе исполнится два года. Два — это начало конца».

Скажем, когда ты маленький, и мама учит тебя читать, чтобы наконец освободить себе вечера, ты узнаешь какие-то вещи раньше, чем можешь их понять, но веришь в них безоговорочно. Очень редко случается, что ты потом помнишь, откуда узнал первый раз некоторые букварные вещи — те, что вроде бы висят в воздухе и передаются детям воздушно-капельным путем. К тому моменту, когда вырастаешь, ты уже совершенно уверен, что знал их всегда. И, будет лишним уточнять, в глубине души уверен, что всё — истинная правда. Или по крайней мере, правильно и необходимо считать это истинной правдой. Но далеко не всегда и не про всё удается вспомнить, что был какой-то букварь и что это был за букварь.

Я отлично помню, что четырехлетней мне первый раз в истории меня рассказал именно Бэрри. Вот, что это было:

— из стола, одеяла и подушек можно соорудить фантастический остров, который вполне безопасен днем, но за две минуты до засыпания ненадолго становится пугающе настоящим;

— сильнее всего на свете обезоруживает несправедливость, а особенно — первая в опыте несправедливость, и никто не в силах потом эту первую несправедливость забыть (кроме Питера Пэна);

— можно спасти жизнь умирающей фее, если очень много детей будут хлопать в ладоши и кричать, что верят в фей (до сих пор не знаю, а если ты при этом не веришь, но честно кричишь, потому что хочешь помочь, это считается?);

— все дети обязательно вырастают; вырастая, они забывают, как летать, потому что перестают быть веселыми, непонимающими и бессердечными: только веселые, непонимающие и бессердечные умеют летать.

Я тоже обязательно вырасту и, как и все, забуду о существовании волшебства. Совершенно непонятно, для чего все эти несусветные глупости — становиться взрослыми. Два года — это начала конца, и я остро чувствовала каждый день, что маленькая детская вечность конечна, и скоро я вырасту, и тогда всё. И я твердо решила не становиться взрослой во что бы то ни стало.

Но это, кажется, единственное, в чем "Питер Пэн" (как его прочел ребенок вроде меня) оказался не прав, несмотря на то, какой Бэрри был мудрый и проницательный сказочник, как знал и умел он сказать о веселых, непонимающих и бессердечных детях совершенно всё — и еще немножко (и вдобавок горку всего о родительской любви).

Два года — это начало конца, каждый день — это начало конца. Быть взрослым оказалось гораздо, гораздо веселее, чем быть ребенком.