Вдруг сам становишься

"Учителя всякой всячины", Евгений Клюев

/внезапная рокировка эфиров/

С этой стройной книгой у меня особые отношения: все ее сорок, что ли, удивительных иллюстраций, собранных из всего на свете Евгением Васильевичем собственноручно, я сканировала у себя в кухне в сумрачном начале 2009 года — да так, чтобы и а) отсканировалось качественно, и б) ничего не помялось и не сплющилось, потому что там же аппликации с кучей предметов, а вот так разглядывать сиюминуты умеют только художники и поэты.

Евгений Васильевич, понятно, учитель. И по профессии сейчас, и вообще, и мой, и еще кучи людей — не одного поколения. И учитель настоящий — потому что он сам хорошенько и с удовольствием помнит, кто научил всему его самого. Эту книгу танцующих, точнейших стихов здорово читать вслух детям любого возраста, потому что от этого у детей любого возраста зеленеет и покрывается цветами два главных чувства здорового человека: чувство красоты и чувство признательности. Остальные пять чувств обслуживают эти два.

Евгений Васильевич, начисто свободный от назидательности, рассказывает нам в рифму о разных удивительных наставниках, которые учат нас — без всяких оценок в дневниках, без экзаменов и выволочек у завуча — всему незаметному и незаменимому в жизни: как рисовать загогулины, оттаивать кружки на стеклах, вынимать занозы, облизывать марки и еще о трех десятках навыков, которые мы принимаем как должное. А зря. Поводы сказать спасибо имеет смысл не упускать. Это не только абразив для кармы, но и самое чистое и бесплатное удовольствие.

И да, не без цитаты. Это финальное стихотворение (простите за спойлер), но я под него сижу с мокрыми глазами, и в сотый раз читая:

Учитель расставания на миг

Джульетта Карауловна Рудник
учила расставанию на миг:
«На дольше – никогда и ни за что!» –
она внушала, кутаясь в пальто,
с которым ни на миг не расставалась.
А мне казалось, миг такая малость,
что я бы мог бы – даже не учась –
на полчаса расстаться или час!

Но, кутаясь в ежовый воротник,
Джульетта Карауловна Рудник
всё повторяла, повторяла,
что целый миг – это немало:
что за один всего лишь миг
устаревают буквы книг,
меняется порядок чисел –
и ты, беспечный ученик,
вдруг сам становишься – учитель.