Этап на Цюрих, срока огромные

"Мизерере", Жан-Кристоф Гранже (...н-ну, не вполне)

Несколько лет назад я ехал на поезде по Швейцарской конфедерации и, притомившись от великолепного, но слишком сильно подавляющего и, в общем-то, неизменного в своих и великолепии, и подавлении пейзажа, углубился в книжку.

Однако надолго углубиться не получилось, потому что место напротив заняла симпатичная женщина с двумя безумными детьми. У женщины (да, скорее, даже девушки) была буддистская татуировка “ОМ” в области декольте (кстати, я в первый и пока последний раз видел, чтоб дамы наносили татуировки промеж грудей), а у детей был какой-то совершенно не швейцарский темперамент: они висели на багажных полках, скакали по спинкам кресел и не получали ни малейших замечаний от своей матери. Она, поинтересовавшись, не беспокоят ли меня сорванцы, и получив отрицательно-благодушный ответ, тут же спросила, не из России ли я случаем. Удивившись, я признал печальный факт своего гражданства и поинтересовался, как это она вычислила.

– Ну как же, вы ж читаете книжку на русском языке, – ответила девушка, чем повергла меня уже не в удивление, а в изумление: чтоб хоть кто-то в Швейцарии (по которой я в то время довольно часто передвигался), бросив мимолетный взгляд на обложку, смог определить ее лингвистическую принадлежность – этого не бывало. Им что греческий, что русский, что сербский – всё одинаково, разве что с иероглифами не путали, и то, скорее, по причине моей неотчетливой монголоидности.

Дальше я с любопытством прослушал рассказ о творческой жизни богемной коммуны в дебрях швейцарской глубинки, где обитают художники, музыканты и прочие страшно творческие личности с детьми, собаками, лошадьми и творческими же замыслами, и неожиданный набор жалоб на тоскливость обычных, не богемных швейцарских граждан и унылость предсказуемой швейцарской жизни, после чего девушка с татуировкой и башибузуками вышла на глухом полустанке.

Потом – уже не помню, в том же поезде, в другом ли – я оказался в полупустом вагоне, и туда загрузилась компания, состоящая человек из пяти-шести. Лица их были отчетливой кавказской национальности. Я читал книжку, но не прислушаться не смог, поскольку лица разговаривали между собой на русском языке! С характерным акцентом (или характерными – в региональных нюансах я не разбираюсь) – вероятно, русский был для них универсальным коммуникатором, поскольку национальности у них были хоть и кавказские, но неодинаковые. Лица делились друг с другом ценными сведениями о том, в каком кантоне за какое преступление дают меньший срок. Получалось, что за угон автомобиля лучше сидеть, к примеру, в Во, а вот за грабеж меньший срок дают в Невшателе. Зато камеры лучше в Подженевье, но вот поразнообразней кормят в Бернских тюрьмах. Из разговора я понял, что лица получили виды на жительство как беженцы, но жили отнюдь не на пособие, да и круг их общения был страшно далек от швейцарского народа: в беседе постоянно упоминались герои типа Гиви Косого или Аслана Резвого, которые на тот момент мотали сроки на швейцарских зонах разной степени гастрономического и прочего бытового комфорта.

Конечно же, книжку свою на русском языке я захлопнул и убрал с глаз подальше, скорчил скучающе-европейскую мину и глядел в окно, размышляя о том, какое наказание предусмотрено за ограбление пассажиров поезда на территории кантона, по которому мы проезжали. Вдруг именно тут грабителям полагается биде в камере и шампанское на завтрак?.. И какое это будет ограбление: вооруженное или не очень?..

Но обошлось: бандиты вывалились из поезда, никого не тронув, а я выдохнул и снова раскрыл книжку – роман “Мизерере” Жана-Кристофа Гранже. Где все было на порядок страшнее.

Но поподробней про Гранже я напишу в следующий раз, хорошо?..