Тихое нужное

"Именины салата", Тавара Мати

"Холодно" — когда б ни сказала я,
"Холодно" — мне в ответ говорящего
Теплота.

Я люблю бумажную книгу. Я люблю бумажную книгу, сделанную так, будто она у издателя не первая, но последняя. Мне приходилось держать в руках книги, сделанные так, что от них хочется плакать: в них — грустная нежность, хранимая некоторыми вещами, смертными, легко уничтожимыми и гораздо более просторными и многомерными, чем то, что видит глаз. 

Как издатель я мечтаю делать только такие книги, пока удалось всего раз-другой, и, надеюсь, посчастливится еще. "Именины салата" Тавары Мати сделана вот так. "Коровакниги", пробыв так недолго, перестали, но уже за одну эту книгу им — и Мите Коваленину — большое намастэ. Японская учительница — которой сейчас уже за 50, но она по-прежнему принцесса, судя по фотокарточкам — однажды взяла и издала сборник танка, запечатлевших много-много мимолетных чудесных вещей: бликов, теней, чашек, птиц, песка, воды, поездов, деревьев, весен, телефонных звонков, коротких слов, дыханий, снов... и все это втиснуто в нелепые наши западные буквы (правая полоса книжного разворота), а слева — оригинальные ресницы этих слов — иероглифы, потому что этот сборник просто обязан быть билингвой. И издатель так и сделал.

В имперские времена ваби-саби всего вокруг делается настолько острым и рельефным, что от него першит в горле. Оно одновременно и утешает, и теребит за рукав, потому что хрупкость всего никогда так не очевидна, как во времена дорогущей дешевизны всего человеческого — достоинства, уважения, уединения, тишины, дыхания. Я опять читаю Тавару Мати, глотаю странные слезы и очень хочу во времена грохота и монохрома, на все стороны света, слышимости этих тихих маленьких слов и необратимостей.