Могу только догадываться, сколько их у вас, дорогие мои неудержимые жители всех миров, а у меня три любимых сферических луна-парка с кучей аттракционов и два — побочно посещаемых и скудно обустроенных. Последние два — это доколумбова Америка и Африка до всякого белого человека в ней. А первые три — это континентальное европейское Средневековье, хипповские США и... Ирландия. Под луна-парком станемте понимать некоторое церебральное пространство, дорогое сердцу, но имеющее крайне мало общего с реальным прототипом (как, впрочем, и любой тематический парк).

Ясное дело, что в моей Ирландии с утра до ночи пляшут рилы, передвигаются исключительно ирландским тэпом, носят только зеленое (туника, рейтузы, колпак, мягкие остроносые туфли с таким, знаете, продольным швом до самого мыса), две трети населения — разнообразные милые нелюди всех размеров и специальных навыков, религиозная власть — у друидов, в реках течет виски, болота пенятся "Гиннессом", любая толстая трава — заготовка для дудки, древние баллады растут на деревьях, уже запечатленные на свитках, на каждом утесе стоит по женщине, поющей тоскливую, но прекрасную песнь об ушедшем в море рыбаке, прерывающуюся лишь когда женщине необходимо поесть тушеной картошки с олениной. Голос за кадром: Джойс читает "Финнеганов", с перерывами на "Дублинцев". Когда он отлучается поесть тушеной картошки с олениной, подключается Беккет. На заднем плане, под неумолчный стук боурана, поет Боно (на гэльском), бэк-вокал — Эния с хором эльфийских дев. Над всем этим непрестанно идет красивый древний дождь всех оттенков серебряного.

Но весь этот фестиваль клише — лишь врата в мою Ирландию, дальше начинается всякое бессловесное. И там, в этой зеленой мгле, отдельным холмом возвышается теперь Корка Дорха — деревня, где живут Очень Бедные Люди, включая главного героя — Бонапарта О'Кунаса, прыщавого, тощего, бессмысленного носителя ирландскости, донесшего до всего мыслящего человечества микро-сагу обо всем подлинно ирландском, сиречь о нескончаемых, бесконечно разнообразных и живописных бедах и напастях.

Майлз на Гапалинь (Флэнн О'Брайен, о котором я докладывала в прошлую субботу) написал на гэльском один-единственный роман — вот этот — и отдельно выделил его "целительное веселье". Ортодоксы, отвернитесь. Оставшимся: вообразите злющую пародию на Книгу Иова, написанную в стиле монти-питоновского скетча "Четыре йоркширца". Ортодоксы, повернитесь обратно.

В точности так же, как Салтыков-Щедрин дарит нам голографическую русскость, на Гапалинь сотворил нам голограмму Ирландии с лимерической геометрией. И да: любой из нас, прочитав эту маленькую книжечку, обнаружит в себе внутреннего ирландца.

***
со стр. 60:
Ирландцы! Мое ирландское сердце радуется при мысли о том, что я сегодня обращаюсь к вам по-ирландски на этом ирландском празднике в самом центре ирландскоговорящей области. Надо сказать, что сам я ирландец. Я ирландец с макушки до пят, ирландец спереди, сзади, сверху и снизу. Все вы здесь истинные ирландцы, как и я. Все мы до единого потомственные ирландские ирландцы. А тот, кто ирландец, будет ирландцем и впредь. [...] И раз мы истинные ирландцы, нам стоит обсуждать друг с другом проблему ирландского языка, равно как и проблему ирландскости. Не будет никакой пользы от нашего знания ирландского, если мы станем беседовать на этом языке о неирландских вещах. [...] Нет ни одной вещи на свете, столь же милой и столь же ирландской, как истинные истинно ирландские ирландцы, беседующие на истинно ирландском языке на тему самого что ни на есть ирландского ирландского языка. [...] Пусть живет и процветает наш ирландский язык!