Открывайте Олефира

Станислав Олефир, многое

Хорошо открывать для себя новое. Даже если, как в данном случае, это “новое” – совсем не ново, однако про него и не скажешь, что оно хорошо забытое – оно просто вообще мало кому известно. Ну, так не все ж мне занудствовать на тему книжек, которые все и без меня читали. Давайте позанудствую про то, что читал мало кто.
Пару лет назад я впервые прочел три книжки писателя по имени Станислав Олефир, тогда ж и написал о нем. А тут вот вспомнил, решил, что распропагандировал его недостаточно, и теперь снова настаиваю – откройте. Не все они запросто могут быть найдены в бумажном виде, но в интернете они есть. Надеюсь, автор (ныне, как оказалось здравствующий) не будет против, если хорошая его литература достанется чуть большему количеству читателей.

Во-первых. Когда я был маленьким, у нас была война. Logos, 2011.

Нашел книжку случайно, зацепившись за трогательно-простодушное название. И – кроме шуток – плакал над некоторыми страницами. Как можно догадаться, не по причине своей или книжкиной сентиментальности, а от горестной смеси сострадания, чувства непоправимости трагичного и невосполнимости утерянного. Это воспоминания автора про то, как он, будучи ребенком, жил в украинской деревне, что называется, "под немцами". Всё рассказано без пафоса, без нажима на чудовищность мучений, очень таким честным русским языком – от того, пожалуй, и читается с нестерпимым раздиранием души. Война глазами ребенка – это, наверное, самое страшное, что можно рассказать. Если умеешь рассказывать.

Во-вторых. В краю танцующих хариусов. Роска. Гидрометеоиздат, 1988.

Когда-то, уже давно, автор взял и уехал из теплой и благодатной Украины туда, куда по чужой злой воле отправлялись раньше все подряд, но вот по собственной – только совершенно безумные фанатики: а именно – на Колыму. И добротно записал свои встречи с белками, комарами, рыбами (хариусами в частности) и росомахой. В детстве, помнится, я терпеть не мог всяких сетонтомпсонов и бианки – а тут легло на душу, как родное. На Колыму не захотелось (помните – "Нет уж, лучше вы к нам"?), но очарованность диким и независимым существованием в самом нутре суровой природы – она передалась. Даже немножко стало понятно, что может заставить человека уйти в тайгу – там же какое-то тотальное единение с первозданностью происходит, и, если человек, сбежавший от всего, более-менее нормален и обычен, то описанная им эмпатия к комару не воспринимается как безумие, а воспринимается как высшая степень гармонизации с миром.

В-третьих. Колымская повесть. Фактор, 2001.

А это – сборник рассказов не о зверушках, а о тех, кто среди этих зверушек живет – то есть, о коренных оленеводах, среди которых автор провел страшно сказать сколько лет. И принял не только их образ жизни, но и образ мыслей, став в некотором роде соплеменником (насколько это вообще возможно). И – что тут скажешь – по-своему хорошо они жили там, в своей дикой среде, без никакой цивилизации – и даже с наступлением оной умели сохранить какие-то важные для себя вещи. Вполне возможно, что теперь этого вовсе нет – рассказы-то писались, похоже, в семидесятые – тире – девяностые. 
Да и вообще – кто теперь пишет про зверушек и жизнь в тайге? Да никто не пишет! Поэтому почитайте напоследок. Скоро и зверушек-то не будет. Не говоря уж об оленеводах редких национальностей.