Некраеугольный камень в оливковой роще

"Моя семья и другие звери", Джеральд Даррелл

Когда я выезжаю куда-нибудь за пределы постоянного места моего проживания, то всегда стараюсь запастись книжечкой, которая имела бы отношение к месту моего грядущего непостоянного проживания. Дышать воздухом иных краев приятней, делая параллельно пару вдохов аутентичного книжного кислорода (appellation d'origine contrôlée, говоря винными терминами), а читать книжки там, где их написали (или как минимум там, про что они написаны) – занятие и приятное, и благодарное.

Но тут, отправляясь в деловые разъезды по Греции, я второпях не позаботился о литературной подпитке, и только оказавшись на Корфу, где основные дела закончились, и началось подобие полуленивого ничегонеделанья, я вспомнил, что остров этот связан аж с двумя писателями с одной фамилией: Даррелл. Связан в том смысле, что они тут жили какое-то время. Но для расслабленного чтения больше подходит младший – Джеральд, писавший невысокую, но хорошую литературу. Хотя, справедливости ради замечу, что старший – Лоуренс, писавший литературу повыше (и, как следствие, поскучнее), помимо серьезной и многословной путанице тоже кое-что дневниково-путевое посвятил Греции. Но это я перечитывать не стал, а набросился на чудесную повесть “младшенького”: “Моя семья и другие звери”.
Впервые ее перевели еще, кажется, в хмурые советские времена, и тогда народ, помнится, выдирал ее друг у друга (как и остальные даррелловские книжки – а Даррелл тогда был у советского читателя только один – именно этот, второго то ли не переводили, то ли не читали – но, скорее, не переводили). А почему народ выдирал-то? Не было там ничего антисоветского и даже непривычно-стилистического. Ничего, казалось бы, особенного – эта книжка, к примеру – просто легкий и поверхностно-остроумный рассказ о том, как большая, нелепая и при этом довольно британская семья Дарреллов вдруг взяла и переехала жить на Корфу. То есть, никак не назовешь эту книжицу реперной точкой или краеугольным камнем – и даже мемуарами-то, к которым требования литературного качества, вроде бы, пониже, она в строгом смысле не является – изрядно там досочинено, как выяснилось впоследствии. Но вот поди ж напиши такое “ничегоособенное” – просто и при этом элегантно, смешно и при этом романтично, неглупо и при этом несложно о своем суматошном нерядовом детстве, полном таких чудесных событий, как выкармливание сорочьих птенцов, ловля ужей в болоте и наблюдение за битвой геккона с богомолом. И о своей артистично-аристократично-демократичной чудаковатой родне, и об иных чудаках – обитателях острова – что греческих, что пришлых, и о природе (причем не занудно), и так поди ж напиши, чтоб даже ничего почти похожего на этом Корфу не встретив (кроме неизменной, к счастью, природы и навеки законсервированного одноименного столичного города), читатель в моем лице каким-то волшебным способом почувствовал, что именно тут вот такое оно и могло вполне себе быть, и во-он в той оливковой роще мальчик Джерри до сих пор раскапывает удивительные паучьи гнезда и делит гроздь винограда со своей собакой. Да, у Даррелла некоторые собаки едят виноград!