Свои "чужие"

"Мальчик, который упал на землю", Кэти Летт

У Мерлина, ребёнка Люси, аутизм. А у самой Люси — чувство юмора. Собственно, можно больше ничего и не говорить. 

Книжка изрядно болезненная. Сами понимаете, от Люси валит муж, с Мерлином сложно найти общий язык, и со временем не становится легче. С семьёй тёрки. Кастинг мужчин проходит успешно до момента их знакомства с Мерлином, который не понимает, когда уместно обсуждать длину клитора чужих дочерей, а когда (удивительное дело!) нет. В школу Мерлина брать не хотят, а когда берут, то он проводит больше времени головой в унитазе, чем за партой. Соседи... ну, тоже понимаете. 

А может и не понимаете. Тогда расскажу, отвлекаясь от книжки, вот что. Есть сообщество людей с нарушениями развития, их семей и просто тех, кому не пофиг. Называется "Вера и Свет". Помню свой первый раз там — мне было лет 5, я только вошла, и на меня в рёвом кинулся мужчина размером с медведя. Я рыдая спряталась за какую-то тумбу, откуда меня выколупал брат Саша, жарко объясняя, что чего бояться, это Серёга, мол, он рад меня видеть и хочет поздороваться. Обниматься и бежал. 

От умственно отсталых очень много радости, серьезно.
Например, Олька сама обулась, услышала от своей мамы "молодец" и разразилась получасовой речью со смыслом, что "радовать мамочку — счастье".
Например, Леночка чувствует малейшие перемены чужих настроений. Подойдет, за руки возьмет, в глаза посмотрит с любовью и тревогой...
Например, Серёгу мы с семьей встретили на последнем митинге, он носился по бульварам, рычал и мычал. Радовался тому, что вокруг люди.
Они, понимаете, очень редко видят новых людей. Они не часто выходят, это слишком тяжело тем, кто их выводит. 

И вот про это всё примерно и пишет Кэти Летт.
Про то, как это трудно. Про то, какое это незамутнённое счастье. Пишет пронзительно, остро, честно, насквозь и с отчаянным чувством юмора и мужеством. Иначе тут никак.

***
— Знаете, как удержать мужа дома?
— Выпечкой? — предположила моя мама.
— Гимнастическим сексом? — рискнула Фиби.
— Проколом покрышек, — едко порекомендовала я.

***
Почему нет синонима слову "синоним"?.. От лука вот плачут, а есть ли овощ, от которого счастье?.. Арфа — это голое пианино?

***
— Мам, я вот ещё что хотел с тобой обсудить... — Мерлин понизил голос и глянул на меня искательно.
Мысленно я препоясала чресла, ожидая серьёзного допроса о его диагнозе, ограничении свободы или отсутствующем отце.
— Да, милый? — мрачно ответила я.
— Скажи, ты что предпочитаешь — цветастость или цветистость?

***
— А кем ты, Мерлин... — Октавиан включил взращенную в частной школе учтивость и попытался как-то вырулить разговор в более безопасные воды. — Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Мой одиннадцатилетний сын взглянул на моего чичисбея со всей серьёзностью.
— А что? Хотите совета? — спросил он без всякой иронии. И ответил в полном соответствии с логикой: — Честно говоря, когда вырасту, я хочу стать высоким.

***
Но как раз когда я уже собиралась выяснить, можно ли мне засунуть сына обратно в автомат по продаже презервативов и потребовать компенсации, я нашла на подушке открытку следующего содержания:

Дорогая прославленная мама,
Я приочень рад пользоваться преимуществом бытия твоим сыном и надеюсь что это продолжится в том же качественном ключе. Было большим удавлетворением находиться в твоем обществе все эти безупречные 15 лет. Любой 15-летний из мне знакомых убил бы за то чтобы у него была такая мама и поэтому я стараюсь упиваться каждым мгновением что мы проводим вместе. Ты всегда была мне вдохновением как мама и как остроумная увлеченная харизматичная богиня. Ты интеллектуальный титан и я от тебя бизума. Я считаю что в тебе очень много фасона практически во всем. Ты вынашиваешь модную одежду и в ней смотришься примерно на 30. В моих глазах у тебя исключительное телосложение и шикарная цветастая и экстравагантная личность. Ты моя избранная женщина из всех какие топчут землю и я думаю что ты творческий самовыраженные и искусный гений. Ты потрясная.
От твоего остроумного и временами захватывающего сына Мерлина с любовью.

***
— Это поразительно — быть мной, — говорит вдруг Мерлин.