Издательство Додо Пресс: издаем что хотим

Голос Омара

Аня Синяткина Постоянный букжокей пт, 27 июня

Снаружи замка ничего нет

Трилогия о Горменгасте, Мервин Пик

Мы находимся в замке. Все находятся в замке, потому что кроме замка, ничего не существует. Замок — высшая ценность, потому что высшая ценность — это замок, и так было всегда. Добро пожаловать в громадное пространство абсолютной клаустрофобии, замкнутое само на себе. Замком Горменгаст, громоздящимся посреди пустыни чудовищем, долгие столетия правит династия графов Гроанов, вечная и пыльная, как сами камни. Так же вечен и Ритуал, на котором зиждется существование замка и всех его обитателей, от самих графов до последнего потомственного Скребуна стен на Великой Кухне Горменгаста. Изо дня в день единственный и непререкаемый долг всех — исполнять прихотливые, громоздкие, невесть кем изобретенные древние правила, как нескончаемую наследственную епитимью, каждодневное сложносочиненное приношение жизни на алтарь верности всему тому (чему-то такому весьма нерушимому), что символизирует — нет, являет собой Горменгаст. Если в пространстве обычной жизни ритуал нужен затем, чтобы поддерживать мироздание... Горменгаст — идеальное воплощение мифа о самом себе. Поддержание такой абсолютной тавтологии требует выдающегося посвящения и труда многих и многих — желательно, поколений. Зато, конечно, в таком пространстве тот самый последний потомственный Скребун стен остро ощущает свою ценность.

Но вот появляется на свет новый маленький граф, Титус Гроан, семьдесят седьмой этого имени, который все изменит.

На самом деле, конечно, нет. Не изменит.

Но, по крайней мере, это будет первый (известный нам, читателям) житель Горменгаста, наделенный настолько яростной и упрямой фантазией, чтобы не только представить, что есть что-то вне, но и сбежать туда. А не в смерть, как многие другие. 

Все персонажи, маленькие подобия монстра, которому они принадлежат, отчетливо замкнуты на самих себе. Великолепные, гротескные на грани фола характеры, они, каждый, замкнуты на какой-то один краеугольный камень. Вынь его — и человек сложится внутрь себя. В воду, или в пропасть, или на растерзанье совам, как уж получится. Их мир устроен так, они не умеют других правил. Два персонажа на все книги не выказывали желания никуда складываться, что бы с ними не творилось. Один — абсолютное стремление к свободе, Титус. Второй — абсолютное стремление к власти, Стирпайк, ну, вы с ним еще познакомитесь. 

И то, Титус под большим вопросом: он может жить дальше, только пока знает, что то, от чего он бежит, пребывает неколебимо на своем месте. 

Так сложилось, что Мервин Пик успел написать только три тома о Горменгасте, и цикл остался трилогией, но имеющей подобие логического завершения. В третьей книге Титус, которому удается вырваться за пределы своего замка, начинает сходить с ума, потому что новый мир, в который он вступает, слыхом не слыхивал о Горменгасте, мало того — не верит в его существование. Титус мечется, пытаясь понять, не было ли сном все, что его определяло. Неожиданно оказывается, что снаружи замка — некое ретрофутуристическое (с нашей читательской колокольни) пространство, с летающими механизмами, подземными городами, смертельными лучами и экспериментами на людях и животных. Да, можно вывести Титуса из Горменгаста, но нельзя вывести Горменгаст из Титуса. Свой замок он приносит с собой. Кто он без замка? Кто он без своего краеугольного камня?

Удивительное чувство, когда можно распространяться о сюжете сколько угодно. С таким же успехом я могла бы проспойлерить вам, ну, картину Тициана или, там, "Похищение Прозерпины" Бернини. И вот, Аид ее, представляете, догнал, и как схватит! Мервин Пик — художник по образованию и по профессии, и он принес в литературу весь свой инструментарий. Этот текст требует, чтобы им любовались, сцена за сценой, как изумительной живописью, каждым схваченным бликом света, каждой скрупулезно выписанной деталью — и, да, время внутри течет так, чтобы вы наверняка успели это сделать. Только в третьей книге картинки наконец начинают меняться с кинематографической частотой, история скачет, как в нехорошей дрёме, ритм рвется и к концу почти захлебывается. 

Но тревожное и неуютное у меня от этих книг остается ощущение: хотя и наш титульный герой, и весь сюжет (и читатели следом за ними) вышли из замка, и Ритуал кажется всем сразу дурным кошмаром, и все-то в новом мире другое, а ведь нас, кажется, обманули — каким-то неясным образом по сути ничего не поменялось. И замок, как мы выясняем, на месте. Где-то там внутри нас он все еще стоит на месте, и так было всегда.