Издательство Додо Пресс: издаем что хотим

Голос Омара

Маня Борзенко Постоянный букжокей вт, 27 мая

Обычные сумасшедшие

"Поздравляю, желаю счастья", Канни Мёллер

Скандинавы — это моё персональное нечто. Давала друзьям почитать, возвращали со сложным выражением лица и отчётом "книжка... ...странная". На меня иногда смотрят тем же долгим взглядом и делятся той же репликой. 

Поэтому 

  • — если вы понимаете, что иногда надо полежать на полу, или поспать в ванне, или залезть на дерево, или на шкаф;
  • — если иногда пауки кажутся вам интереснее людей, а дождь избавляет от необходимости делать правильные нужные вещи;
  • — если разговаривать с людьми на улице для вас дело привычное;
  • — если вы можете сорваться в неизведанную даль, но боитесь вылезти из-под одеяла;
  • — если люди, которых вы совсем не знаете — близки и понятны, а семейка — штука странная и временами неуютная;
  • — если вы делаете какую-то чушь, от которой половина людей страшно радуется и присоединяется, а другая половина людей внимательно молча на вас смотрит — 

будьте уверены, что вам Канни Мёллер покажется не только обычной сумасшедшей, придумавшей таких же нормальных сумасшедших персонажей, но и какой-то ужасно знакомой и родной, как сестра, которую давно не видел.

Я ещё вот что вам хочу сказать. Я всегда выписываю из книжек крутые цитаты. Ими потом можно выпендриваться и, знаете, создавать иллюзию образованного человека. Но выписывать Канни Мёллер или Вигдис Йорт и всяких иже с ними совершенно нереально. Они говорят не фразами, а атмосферами, не словами, а реакциями. Гляньте сами:

Он ничего не говорил.
Потом пошёл дождь. Несильный, изморось.
Он откинулся назад, вскинув лицо кверху.
Я последовала его примеру.
— М-м-м, — промычал он.
— М-м-м, — ответила я.
— Дождь, — произнёс он.
— М-м-м, — ответила я.

***

— У меня есть домик, — сказал он. — Мы можем жить там. Ты и я.
— Ты сумасшедший, да? — спросила я, надеясь, что он ответит «да».
Но он, кажется, почти обиделся.
— Прости, — сказала я. — Я не хотела. Просто среди людей так мало чудаков. Таких, как ты.
— А, вот ты о чём! — он просиял. — Конечно же, я и есть чудак!

***

После этих слов я почувствовала, что теперь могу прижаться к нему, прислониться к его плечу. Он слегка подвинулся — ровно настолько, чтобы мне было удобнее сидеть, прижавшись к нему. 
— Мой папа уже три недели живёт в ванной, — неуверенно начала я.
Похоже, Ругеру это вовсе не показалось странным. 
— Значит, там его укрытие.
— Три недели!..
— Наверное, скоро наступит поворотный момент, — произнёс Ругер таким тоном, словно был известным специалистом по проблемам людей, живущих в ванной.
— Мне кажется, иногда, когда мы не видим, он встаёт и выходит.
— Возможно, ему требуется время, чтобы залечить раны. Вот он и лечит их, — задумчиво произнёс Ругер.
— А что это за раны, как ты думаешь?
Он посмотрел на меня и тут же отвернулся.
— Разные бывают раны. Когда ты вдруг оказываешься ненужным. Когда никому нет до тебя дела.

***

Сосед смотрит на меня.
— Зачем ты сидишь на подоконнике, свесив ноги?
— Вы бы сами попробовали, — отвечаю я, поджав пальцы ног.

***

Идти прямо в школу я была не в состоянии. В нашем классе важно всегда пахнуть так, будто ты только что принял душ и почистил зубы. Все ужасно боятся пахнуть чем-то, кроме дезодоранта, пенки для волос, блеска для губ, лосьона, бальзама и спрея. Любой естественный запах может тебя разоблачить, а потому его нужно скрывать. Хорошо бы вступить в борьбу за право пахнуть человеком, но только не сейчас.

***

Нельзя сказать, что кто-то из нас особо откровенничал. Но, может быть, чтобы любить друг друга, необязательно раскрывать все тайны.

***

После обеда шёл дождь, и я, несмотря на усталость, отправилась в город. И не зря: Ругер ждал на нашей скамейке. 
— Хорошо, — сказал он, обнимая меня одной рукой. Как ни в чём не бывало, словно мы жили одной жизнью. Но ведь на самом деле всё не так. Я ничего о нём не знала.
— Где ты был ночью? — спросила я, чувствуя, как мамин обвинительный тон эхом отзывается в моих словах.
Он удивлённо взглянул на меня.
— Ты сердишься?
— Совсем не сержусь, — оскорблённо ответила я. — Просто я ждала тебя. Всю ночь! Я замёрзла, была буря, твой домик чуть не развалился, мне было страшно до смерти, а ты не пришёл!
Он присвистнул.
— Так значит, это ты ела печенье? Я видел крошки.
Я кивнула и уткнулась носом в его шею. И всё снова стало хорошо. Вот так — внезапно. От него пахло не потом и не дезодорантом. От него пахло человеком. Особенным человеком. От него пахло Ругером.

***

Одиночество особенно плохо тем, что им ни с кем нельзя поделиться.

***

— Мама говорит, что давать деньги нищим бессмысленно. Что они всё пропивают. И что такие, как она, платят большие налоги, чтобы всем было на что жить. А что если кому-то жить не на что, то он сам виноват. Что такой человек сам хочет быть несчастным.
— Не будем больше о твоей маме, — сказал Ругер, откинувшись назад и прислонившись к моим ногам. Длинные мягкие волосы волной легли мне на колени. Он смотрел мне в лицо. Кажется, я покраснела — раньше мне не приходилось встречать людей с таким открытым взглядом, который не прячется через секунду, боясь неловкости. 
— С этим действительно надо что-то делать, — сказал Ругер, устраиваясь поудобнее у моих ног. Моя пальцы отправились гулять в его волосах.
— Можно устроить праздник для нищих, — предложил он, и, похоже, не в шутку. — Большой праздник в парке. С кучей угощений. — Он ещё сильнее прижался головой к моим коленям и наморщил лоб. Наши взгляды словно обнимали друг друга. 
— Да, большой праздник... — повторил он. — Отличная мысль! — У него загорелись глаза — так, что я заморгала.

***

Сейчас мне нужно успеть рассказать о волосах Ругера. Запускать пальцы в его шевелюру — это жутко приятная вещь. Мои пальцы любят кожу его головы, ладони любят щекотное прикосновение длинных запутанных прядей. Мне нравится перебирать его волосы, разделяя спутанные прядки на отдельные тонкие. Цвет? Представьте себе пшеничное поле под дождём. 
Склонившись над ним, я обнаружила, что, пока распутывала его волосы, он уснул.
Он спал, сладко и спокойно.
Я ничего не знала о нём.
Кроме того, что люблю его. И никогда не решусь сказать ему об этом.

***

Она повернулась ко мне и с трудом открыла заспанные глаза.
— Что... что ты тут делаешь?
— Я пришла, потому что ты моя старшая сестра. И я обо всём рассказываю тебе. Ты должна мне помочь.