Воспаление материи
"Кто виноват", Александр Герцен
Если не читать никакого другого Александра Ивановича Герцена, если забыть всё, о чём нас (тех, кто родился и учился в советское время) учили, если прочесть этот роман беспристрастно, то впечатление получится страшно двоякое (но и не менее страшно позитивное, надо заметить).С одной стороны, Александр Иванович, вероятно, собирался что-то обличить и поднять какие-то животрепещущие вопросы, а с другой – он тщательно сдерживал свой талант саркастического, злопыхательно-ядовитого – то ли сатирика, то ли просто наблюдательного и не лишенного юмора описателя кривоватых сторон русской жизни. И, вероятно, зря. Лучше бы он отпустил своего внутреннего “Зощенко” (или “Салтыковащедрина”, в соответствии с временем) и оттянулся, что называется, по полной.
А тут получилось какое-то половинчатое решение. Вроде бы, и трагедия имеет место, а, вроде бы, непонятно: а она ли тут главная?
Не буду догадываться о том, что нам хотел донести сквозь века Александр Иванович, но могу сообщить избалованному читателю: стоит попробовать еще разок, спустя многие годы, перечесть этот роман. Написанный если и без понимания, как стройно воплощать придуманную концепцию, но зато с разрывающим любой стройный план талантом – видеть смешное в грустном, нелепое в трагичном и парадоксальное в обычном.
Для вдохновляющей затравки – вот вам немножко цитат:
“Господа! как в юности хорош человек!..”
“...Он был не велик ростом, широкоплеч и с огромной головой (ум любит простор)...”
“В Петербурге находили, что молодой офицер прекрасно воспитан, то есть имеет восемь лошадей, не меньшее число людей, двух поваров и проч”.
“...Почтенный блюститель тишины гордо отправился под арку, как паук, возвращающийся в темный угол, закусивши мушиными мозгами”.
“Алексей Абрамович и лошадь отправил было к нему, но она на дороге скоропостижно умерла, чего с ней ни разу не случалось в продолжение двадцатилетней беспорочной службы на конюшне генерала; время ли ей пришло или ей обидно показалось, что крестьянин, выехав из виду барского дома, заложил ее в корень, а свою на пристяжку, только она умерла; крестьянин был так поражен, что месяцев шесть находился в бегах”.
“Не только все болезни – воспаление, но и жизнь есть не что иное, как воспаление материи”.