Издательство Додо Пресс: издаем что хотим

Голос Омара

Линор Горалик Гость эфира вс, 18 мая

Ничего нельзя поделать, только обнимать ее и любить

"Девочка на шаре", Виктор Драгунский

В пятом мое классе, вполне невыносимом, девочка Ира из семьи людей с молокозавода (особые возможности) принесла в класс заграничную открытку: черно-белый (впредь — неизбежно) снимок двух детей, которые на пионерском расстоянии (то есть наклонясь вперед, как два переломленных в крестце манекена) награждают друг друга едва ощутимым, но все-таки губным поцелуем. Снимок этот поразил нас: дело было не в эротичности сюжета (отсутствующей; эта шарнирная страсть не могла обмануть даже нас, пубертатных), а в парализующей запредельности требовавшегося от нас интеллектуального решения: среди схем и сценариев оценки «парности», которые нам предлагала как псевдокнижная (школьная, многословная), так и реальная (вечно немая) жизни, не было подсказки касательно того, что мы должны чувствовать по отношению к предлагаемому нашим взглядам маленькому альянсу. Все смотрели; все мычали, все боялись ляпнуть (тяпнут). Учительская рука всех спасла: изъяла, поднесла к глазам и, поколебавшись, — выдала эмоциональную директиву: «очень миленько». Облегченно защебетали девочки: «зайки», «заиньки», «такие лапочки». Задолго до эры мимимизма как метода выражения общественного консенсуса, задолго до эры котиков приоткрылся этот иллюминатор в черный, вязкий, лишенный кислорода мир: оказалось, что умиление может быть формой обесценивания. Puppy love (подразумевающая, что разрыв или удар заживет, в случае чего, как на собаках, как на маленьких мягкошерстных собачках); «сфотографируйтесь за ручки», «мальчики не плачут из-за девочек», «ты еще маленькая переживать», — кажутся мне всю жизнь формами жестокости-от-бессилия: у них (взрослых, то есть нас) и сейчас нет сценария, позволяющего детскую любовь, — зачастую страшную в своем одиночестве, беспомощности, новизне, отсутствии элементарного внутреннего инструментария, помогающего человеку выжить («...и глядел невидящими глазами через ее плечо и шептал: Кларисса, Кларисса!»), — как-то соотнести с теми установками, в рамках которых нам велено управлять (защищать, понимать, уважать, — а то ж) ребенком. Только умилиться, главное — не испугаться, по возможности — нейтрализовать, эффективнее всего — обесценить. Умиление не требует сопереживания, не подразумевает поддержки и не предлагает помощи; легкое дело. Детская литература чаще всего демонстрирует именно этот механизм: умиляется боли, подавая ее как «щенячью» боль (и не только о любви речь — и показал бы нам кто страдающего щенка, — что, действительно умиление?). Только в последние годы (десять лет?) стали достаточно часто появляться книги, в которых взрослые (авторы) отказываются от взрослой же монополии на «взрослые» эмоции: любовь, например. Например, любовь.

Так вот: «Девочка на шаре» была написана в 1966 году, — и никакого умиления, вообще. 

Драгунский проделывает этот совершенно особенный, ошеломляющий фокус в огромном количестве своих текстов: он не обесценивает эмоции ребенка никогда, не делает их смешными, даже когда текст смешной («Друг детства», например, — один из, кажется, самых страшных смешных текстов на свете; страшнее только у Тэффи про езду верхом на антрепренере). Но в «Девочке» не только Дениска не смешон, любовь не смешна, мука потери не смешна, — в «Девочке» есть небывалый взрослый, который — пусть не сразу, пусть слишком поздно, но все-таки, — понимает, что это всё — не смешно; не видит в этом ничего смешного. И если другие тексты про любовь человека малых лет к другому человеку малых лет, — не смешную, огромную, бесценную, стоящую в горле комом, — еще случались («...и смеялся и плакал одновременно,  и ничего нельзя было поделать, только обнимать ее и любить, безоглядно и самозабвенно, всей душою, всем телом"), то этот взрослый, этот Денискин папа, — это был подарок. Не положенный (тогда; но почитаем-ка мы детских книжек и сейчас) ни по какому сценарию. Ни в один сценарий не вписывающийся. Ребенку, по крайней мере, такие сценарии, кажется, особо известны не были.