Издательство Додо Пресс: издаем что хотим

Вообще всё

Очень быстро об одном человеке

Додо Magic Bookroom (2017)

ISBN: 978-5-905-40914-1

64 страницы

Букжокей «Голоса Омара» Аня Синяткина об этой книге
пт, 10 февраля 2017

Шаши Мартынова

иллюстратор: Мария Юганова

Коллекция из 25 недлинных текстов московского переводчика, редактора, книжного обозревателя, ведущей семинаров по устной и письменной коммуникации, издателя, писателя и рисователя (в прошлом — и радиоведущей) Шаши Мартыновой.

Хотя один человек — совершенно внятная отдельная личность со всей прилагающейся к ней жизнью, эти два слова не с прописных букв: один человек, при всей его самостоятельности и всамделишности, скорей всего, один из нас.
Это небольшое издание — сокровищница книжной графики, выполненной художницей Марией Югановой.

Издано желанием и усилиями 132 читателей, участвовавших в крауд-кампании.


Дмитрий Воденников, поэт, журналист:
Мне нравятся стихи, которые переливаются и что-то крадут у снов. Стихи — это и есть сны. Рассказанные так, как будто они чем-то могут нам помочь, что-то разгадать. И, когда я читаю стихи Шаши, мне кажется, что я сейчас какую-то разгадку своей жизни ухвачу за хвост. Возможно, мне напрасно так кажется, но я ничего не могу с этим поделать.

Евгений Клюев, поэт, писатель, художник:

Больше всего мне нравятся те, кто создает миры… И пусть наш большой мир встретит этот новый один-мир с признательностью: большому миру, ей-Богу, есть чему поучиться у всех этих одних-людей.


Мариам Петросян, писатель, создатель миров:

Мне очень-очень понравилось! Не знаю, стихи ли это в прозе, философские притчи или что-то иное, пусть специалисты придумывают термины, для меня это истории. Маленькие разноцветные истории-бусинки. Подносишь такую к глазам, а в ней — целый мир. Или книга. Или грустная улыбка. Как те рисинки, на которых безумные умельцы умудряются разместить поэму или картину. Определенно, надо знать какой-то секрет, чтобы суметь сделать так.

Ольга Балла, журнал "Воздух", №3 (2018)

Каждый из этих небольших, аскетичных текстов — ничего лишнего, всё по существу — повествование с внятной сюжетной линией. Иной раз сюжет — даром что набросанный несколькими штрихами — хватывает и целую жизнь: так "легкий человек", герой рассказа "В обратную сторону", отдунутый прочь другим, "тяжеловатым человеком", "всю жизнь потом ждал, / чтобы кто-нибудь дунул еще раз, / в обратную сторону". Психологии тут нет, зато есть нечто более глубокое: силы судьбы, структуры существования. В поисках аналогий первым приходит на ум Кафка — чьи аскетичные тексты тоже только и говорят, что о (непостижимых и неотменимых в своей данности) структурах существования. Но это сходство поверхностно: мировосприятие Мартыновой диаметрально противоположно кафкианскому, присущему вообще всей литературе абсурда, той, что о слепоте мира и человека друг к другу, об их взаимной невосприимчивости и жестокости. У Мартыновой этого почти нет. Немного все-таки есть — как, например, в истории о том, как человек выгнал незадавшийся год за два месяца до срока на мороз, и тот "издох на ветру, очень быстро, весь в цыпках, глаза слезятся, / а человек потом два месяца спал беспробудно, / без снов, колода колодой, / и вспомнить не мог, они куда вообще подевались". Кстати, по одной только этой цитате видно, в чем принципиальная разница между историями Мартыновой — в конечном счете, утешительными — и литературой абсурда. У нее все живое, а значит — чувствует, страдает и достойно жалости. Ее мир ориентирован на человека и чувствует его даже тогда, когда вроде бы недружествен ему, и даже после его смерти, с которой тут ничего не кончается. Так, когда один человек, очень боявшийся ночей, умер от страха перед темнотой: "...наконец, пришли к нему все его ночи, / стали его целовать и за всё перед ним извиняться".

Мария Галина, журнал "Воздух", №3 (2018)

Название обманывает: книга не "об одном человеке", а о разных людях, просто каждый из них выступает в каждом новом тексте как очередной "один человек"; так "один мальчик" из уже знаменитого цикла Виталия Пуханова — это каждый раз новый мальчик. Однако цикл из 25 стихотворений [...] Шаши Мартыновой все же более нежен и оптимистичен и, пожалуй, более абстрактен, чем пухановский; в силу того, что каждого отдельное стихотворение живописует не казус, но узус, каждый читатель, вероятно, найдет фрагмент, который может отнести на свой счет. Я, пожалуй, вот этот:

один человек посвятил свою жизнь / знакомству всех со всеми. / все думали, что он таким способом / воплощает цель своей жизни, / что это такое служенье, / такая священная миссия, / такая смиренная помощь / людям найти друг друга. / на самом деле / он этим прилежно был занят, / чтобы отчетливо знать, / во всякое время, за что именно / и до какой степени / другие его обожают или же не переносят, — / судил по тому, какие сложились связи / благодаря ему, / но про тайную эту его нужду / не ведал никто, / даже он сам.

Здесь срабатывает то, что называют "феноменом успешного гадания" (высокая степень обобщения подталкивает читателя к соавторству, к заполнению лакун и детализации). Впрочем, некоторые фрагменты в этом не нуждаются — так, скажем, текст о Боге, который "не аниматор". В общем и целом вполне терапевтическое чтение, автор наверняка умеет нажимать на болевые точки, однако не делает этого, кажется, намеренно.

Илья Данишевский, журнал "Воздух", №3 (2018)

В книге Шаши Мартыновой (с иллюстрациями художницы Марии Югановой) тексты во многом для зрения, для медленного разглядывания. "Очень быстро об одном человеке" — на самом деле, очень медленно, очень подробно даже не про метаморфозу объекта, а про то, как меняются его контуры и/или содержание от смены ракурса, пошаговая инструкция, как рассматривать другого бесконечно внимательно. Один человек Мартыновой — величина мерцающая, грустные истории о нем (или грустные слова для него) сменяются ободряющими, и так же, как в книге удается совместить без подавления одного другим текстовую и визуальную информацию, зазор между эмоциональными переходами кажется мне наиболее важным, подчеркивающим интенцию написания этих текстов — то ли воспоминание, то ли реставрация, то ли измерение промежутков от перемены до перемены. Внимание к переменам (в близком к метемпсихозу значении), которые книга в сумме пытается измерить/сфотографировать, важнее, чем собственно бытовые истории каждого текста в отдельности.

...умер он тоже очень быстро, всех обогнал / и сидел потом на пригорке, на том самом свете, / на теплом прохладном свете том / и, вглядываясь в серебро облаков, / шевелил губами задумчиво, но что-то другое, / не подгонял никого.




ОТКЛИКИ ЧИТАТЕЛЕЙ

Вот тут приехали "одни человеки", и я сижу, и читаю, то сначала, то с конца, то с середины, и листаю и рассматриваю и перечитываю, и никак не могу оторваться...
Замечательная, абсолютно волшебная книга, даже ещё лучше, чем я её себе представляла! Такой удивительный сундук с сокровищами, в котором можно бесконечно находить что-то новое, и ценное, и своё... Вообще это такой странный и интересный момент, почему вдруг какая-то книга может так быстро и неумолимо стать "своей" и поселиться в сердце.
Увы, сейчас такое со мной случается всё реже, а тут вот — такой подарок!
— Катя С.

*

У меня есть новая любимая книга, которую я буду читать, даже зная, где стоят запятые на следующей странице.
Один из архетипов многих сказок состоит в том, чтобы встретить свою идентичность, иногда скрытую или разбросанную. Фишка в том, что в обычной жизни, за всеми моими системами социальной адаптации, вероятно, есть тот, кто желает быть узнанным самим собой и близкими, любимыми людьми. Тот, кто нуждается в коммуникации именно с ним.
И вот, читая книгу "Очень быстро", я встречаю ключи-архетипы, шарики ртути-целостности, стремящиеся к единству индивидуальностей. Какие-то из них "прям очень я", какие-то скорее похожи на тех, кого я вижу в любимых людях за их "у меня все нормально/плохо/хорошо".
Слова-рентгены, написанные пером Шаши, за 12 лет, это как путеводитель по душе. Это проявитель, делающей скрытое явным.
И еще там невероятные иллюстарации, созданные чутким воображением Maria Yuganova. Их можно, наверное, печатать и использовать как раскраски. Они бесшовное соединение между словами, моими эмоциями и тем, как это могло бы выглядеть. Сплошной восторг.

— Сергей Г.

*

*После третьего примерно прочтения книжки из конца в конец и как попало* крутые вы бабы, а! (Не то чтоб это новость, но всё равно свежее впечатление))
— Алексей К.

*

Спасибо вам огромное! Я очень рад, что поучаствовал в издании такой замечательной книги: замечательные стихи, замечательные иллюстрации, замечательное все! Мне особенно полюбились "не аниматор", "планы на", "два месяца", "мало огня" и еще много-много всего! Вот бы такие книги чаще появлялись на моей полке!
— Александр Т.

*

Cпасибо вам громадное за одного человека. Это книга очень талантливая, абсолютно
бездонная, и — что для меня сейчас очень важно — примиряющая с жизнью и дарящая ощущение, что все поправимо и есть в этом мире другие миры, где держат друг друга за руку, где тихо и неторопливо, где есть основательный, бесконечный покой и то, что внутри каждого человека, гораздо важнее, чем суета снаружи.
— Юлия Р.

*

Я с огромным интересом очень быстро прочла об одном человеке. И буду к нему возвращаться. Потому что это замечательно. Для более внятных слов мне нужно встретиться с ним еще несколько раз. Спасибо Вам еще и еще.
— Дарья Х.

*

Говорить что-то об этой книжке не получается, все слова о ней на её фоне кажутся нелепыми и неуклюжими. Поэтому я не буду про красоту языка и метафоры, а скажу вот о чём: удивительным образом эта книжка дарит чувство сопричастности к роду человеческому. Один человек — не один, и не один такой; и ты тоже не один и не один такой, примерно так. Вердикт: перечитывать и разглядывать ещё много раз.
— Катерина Р .

*

Еду в метро, перечитываю твоего Одного человека. В слезах. Не могла я этого постигнуть ни в первый раз, ни во второй — и сейчас вот тоже не могу понять — отчего так?!
Спасибо тебе, прекрасный выниматель из сердца всякого лучшего, что ещё осталось у циничных нас.
— Татьяна К.